— Ты отсюда будешь наблюдать или все-таки с нами в клуб пойдешь? — раздраженно прошипел он. Вид у коллеги был крайне сосредоточенный, словно это именно он был начальником и идейным вдохновителем отряда омона.
— Извини, — пробормотала я, сообразив, что, если стану ловить ворон, могу и не увидеть главное действо. — А это что? — я ткнула пальчиком в миниатюрную кожаную сумочку, висевшую на плече Петрухи.
— Цифровая видеокамера, — пояснил он, вылезая из фургона и помогая выбраться мне. Я благополучно приземлилась и снова проявила любопытство:
— А зачем?
Петька обиделся:
— В отличие от некоторых, у меня нет ни персонального оператора, ни личного водителя. Все приходится делать самому!
— Не сердись, Петь!
Петр фыркнул.
— Пошли, что ли? — робко спросила я.
Петька откликнулся с преувеличенным энтузиазмом:
— Ага, пойдем, а то все самое интересное пропустим!
Наверное, то, что происходило дальше, в его понимании и было самым интересным. По-моему, это был провинциальный Армагеддон.
Обошлось без выстрелов, но и без того ребята из ОМОНа наделали много шума. Когда они ворвались в клуб и грозно рявкнули: «Всем оставаться на местах!» — началось нечто невообразимое. Никто из «клубящихся» отроков оставаться на местах и не подумал — наоборот, они принялись метаться по просторному помещению. Девицы верещали, парни матерились, и все это сопровождалось грохотом убойной музыки, которую в суматохе забыли выключить. Кое-кто из посетителей клуба попытался прорваться к выходу, но стоящие там омоновцы вежливо попросили их вернуться, сопроводив свою просьбу тычками и пинками.
Петруха снимал это безобразие и выглядел при этом абсолютно счастливым. Я старалась держаться поближе к коллеге, опасаясь, что в суматохе могу запросто угодить под раздачу. Наконец, кто-то сообразил выключить музыку. Тишина навалилась внезапно. Отроки, к ней не привыкшие, угасли и дальнейшие указания руководителя группы захвата выполняли безропотно, хоть и пытались сохранять при этом независимый вид.
— Ну, детки, как дела? — поинтересовался главный омоновец. — Веселитесь?
Детки хранили молчание, но на их лицах отражалась целая гамма чувств: от откровенного испуга до холодного презрения. Веселья не наблюдалось вовсе.
— Добре. Ну что, наркоту сдавать будем? — продолжал процесс воспитания дядя-милиционер. — Давайте-ка, мальчики, девочки, добровольно, тихо, мирно… Наркотики — это плохо, вред здоровью, да и срок хороший вырисовывается!
— Вот, блин! — выругался Петька. — И чего он рассусоливает?! Мне экшн нужен, а он лекции читать удумал, Макаренко хренов!
Я опасливо покосилась в сторону ближайшего омоновца — не слышал ли? Вряд ли: боец тщательно обыскивал карманы хилого паренька. На лысом черепе юноши красовалась татуировка огромного паука. Жутковатое зрелище! Создавалось впечатление, что паук запустил свои лапы прямо в мозг молодого человека. К горлу внезапно подкатила тошнота.
Шепнув Петрухе, что отлучусь по срочной надобности, я поспешила в дамскую комнату.
В туалете витал какой-то противный аромат. Пахло чем-то кислым и тухлым одновременно. С тошнотой быстро справиться не удалось, а мне вдруг приспичило и по малой нужде. Я рванула на себя дверцу ближайшей кабинки.
Сперва я даже не сообразила — что я вижу. Просто стояла и смотрела на человеческую фигуру, скрючившуюся рядом с унитазом. Ни фигуре были старенькие джинсы, огромные ботинки на толстой подошве и безразмерный свитер. И на свитере, и на джинсах, и даже на ботинках имелось множество дырок разного диаметра — по моде. Определить по одежде, кто передо мной — парень или девица, не удалось. Хотя по логике фигура должна быть женского пола. Я перевела взгляд на лицо…
А вот лица-то у нее и не было! Вместо него… Даже не знаю, как описать то, что я увидела. Помнится, в школьном учебнике анатомии было схематичное изображение мышечной системы человека. Примерно то же самое я увидела и сейчас — в натуре. Содержимое моего желудка обрело свободу. Я заголосила на запредельных децибелах…
Чья-то рука зажала мне рот, перекрыв доступ кислорода в глотку. Мне это не понравилось: я принялась брыкаться, лягаться и даже попыталась укусить руку, мешавшую дышать.
— Ай! — раздался за спиной голос Петрухи. — Ты чего зубы распускаешь?
Вместо ответа я издала слабое сипение, успев заметить, что пара омоновцев застыла над унитазом, вглядываясь в жуткую фигуру.
— Василь Иваныч, приглашаю тебя на шашлыки! Это супер! Бомба!!! — прошептал Петька.