Показания я давала примерно час. В конце концов, эта пытка прекратилась. Смочив пересохшее горло водой, любезно предложенной мне Зотовым, я устало прикрыла глаза. Должно быть, вид у меня был очень несчастный, потому что Петька вдруг сочувственно погладил меня по голове и, как обычно, полез с поцелуями. Зотов волевым решением прервал процесс моей релаксации и официальным тоном призвал нас к порядку. Тут открылась дверь, и на пороге появился Геннадий Петрович в сопровождении конвоира. На этот раз уже его, Геннадия Петровича, руки были сцеплены за спиной наручниками, что не могло не радовать. Выглядел сыщик бледновато, слегка помято, но все равно — шикарно. Даже щетина а-ля трехдневный муж его не портила, на оборот, придавала шарма.
Увидев меня, Геннадий Петрович хищно улыбнулся:
— Здравствуй, Василиса. Я же говорил, что мы еще встретимся!
— А я обещала, что не в этой жизни, — не осталась в долгу и я. — Как видите, я оказалась права: я жива и на свободе, а вы в наручниках и в неволе.
— Ну, это ненадолго, — нагло заявил Геннадий Петрович.
Петька напрягся, словно собрался броситься на нахала подобно голодному бультерьеру. Мне даже показалось, что в глазах ординарца появился охотничий блеск. Геннадий Петрович, напротив, держался спокойно и с достоинством, а в целом казался довольным жизнью, явно ощущал свое превосходство и взирал на нас с легким намеком на презрение.
— Боюсь, что разочарую вас, Геннадий Петрович, — было заметно, что Зотов с трудом сдерживает эмоции, — но ваше участие в организации шести убийств и покушении на седьмое у следствия сомнений не вызывает. Давайте перейдем к делу…
— Я не собираюсь говорить без моего адвоката.
И не надо! — Зотов растянул губы в искренней улыбке. — Я сам все за вас расскажу.
Лицо бывшего сыщика перекосила презрительная усмешка, но слово он сдержал — не проронил ни слова, пока Колька говорил.
Как оказалось, я была права, когда сказку о новом Чиполлино приняла за легкий намек на жизнь самого Геннадия Петровича. Жаль, что я не вникла до конца в ее смысл. Правда, сделать это в тот момент мне было затруднительно по двум причинам. Во-первых, Геннадий Петрович усердно наглаживал мою ногу, и это меня волновало, потому что тогда он еще был Мужчиной Моей Мечты. А во-вторых, от ношения между морковками, луковицами, сельдереем и горохом были настолько запутанными, что разобраться в них не представлялось возможным.
К счастью, Колька Зотов страстью к Геннадию Петровичу охвачен не был, и ему удалось блестяще разобраться в хитросплетениях овощной жизни.
…Примерно двадцать — двадцать пять лет назад Геннадий Петрович, в ту пору еще просто Гена, по протекции своего отца, потомственного военного, генерала в отставке, был принят на службу в органы госбезопасности. Там же, в КГБ, уже служил и старший брат Геннадия — Петр. Он был у руководства на хорошем счету и быстро шел в гору. Младший, Сергей, учился в какой-то военной академии на хирурга. Словом, нормальная генеральская семья.
Геннадий резво взял старт на службе — умом, смекалкой и сообразительностью господь молодого человека не обидел. Как и импозантной внешностью. Все эти слагаемые Гена быстро научился использовать себе во благо. Вот только не надо думать, что он, благодаря своим природным данным, коллекционировал победы над хорошенькими женщинами. В те времена за подобные шалости можно было лишиться не только престижного места, но и головы. Потому родители быстренько нашли своему сыну кандидатку на место супруги — офицер КГБ обязан состоять в браке, причем в образцово-показательном. Ни отца, ни мать не смущало то обстоятельство, что на тот момент молодой человек переживал страстный роман с хорошенькой учительницей начальных классов и даже всерьез подумывал о женитьбе на ней.
Отец-генерал тщательно изучил биографию педагога, после чего категорически запретил Геннадию строить матримониальные планы. Дело в том, что дед учительницы провел пятнадцать лет в Колымских лагерях, да не абы за что, а по 58-й статье, пункты 10 и 11. Статья политическая, если коротко — измена Родине со страшно отягчающими обстоятельствами.
В итоге женился Гена на дочери близкого друга отца, тоже офицера госбезопасности.
Более нелепую супружескую чету, чем Геннадий — Ольга, трудно было вообразить. Шикарный, высокий, умный красавец атлет — и полная, глуповатая брюнетка с заплывшими глазками и двойным подбородком.