Молодой коллега обратился к актрисе с вопросом:
— Фаина Георгиевна, я видел вас в больнице. Заболели?
Раневская не любила жаловаться на болячки, тем более малознакомым людям. Вот и на этот раз она решила отшутиться:
— Организм свой пугала.
— Что делали?
— Пугала организм. Водила его в больницу, чтобы посмотрел, что с ним будет, если вздумает заболеть.
— Наркоз помогает врачам.
— Вы хотели сказать больным, Фаина Георгиевна?
— Нет, именно врачам, милочка. Наркоз — единственный способ избежать советов больного во время операции.
Знакомый Фаины Георгиевны постоянно жаловался на бессонницу:
— Всю ночь кручусь с боку на бок, не могу заснуть.
Раневская фыркнула:
— Если бы я крутилась, тоже не могла бы заснуть. Вы лежите спокойно.
(Самой Фаине Георгиевне этот совет не помогал. Актриса тоже страдала бессонницей.)
— Знаете, каких больных не любят врачи? — допытывалась Раневская у коллег.
— Нытиков? — предположил кто-то.
— Нет, тех, кто умудряется выжить, несмотря на все их прогнозы.
— Хроническое что-нибудь есть? — поинтересовался врач у Фаины Раневской, заполняя бланк осмотра в санатории.
Раневская кивнула:
— Есть.
— Что?
— Нехватка денег и ожидание светлого будущего.
— Фаина Георгиевна, вы были у врача? — осведомилась у Раневской коллега. — Что он вам сказал?
— Ничего не сказал. Не успел. Я так напугала его своими жалобами, что несчастного хватил удар.
Склероз — это тяжело, но еще хуже, когда при этом возникает понос: ищешь кабинку, а зачем — забыла.
— Я не пойду на сеанс к этому гипнотизеру.
— Почему, Фаина Георгиевна?
— А вдруг он и правда мысли читать умеет? А я столько всего надумала…
Коллеги Фаины Георгиевны вспоминали, с каким удовольствием показывала им актриса огромный транспарант, вывешенный на фронтоне больницы. Он состоял из нескольких частей. В результате получилось: «Само лечение опасно для здоровья!»
— Склероз гораздо лучше геморроя, — как-то заявила Фаина Раневская.
— Чем же? — уточнил коллега актрисы по съемочной площадке.
— Геморрой и самой не видно, и жаловаться неудобно. А при склерозе ничего не болит и, то и дело новости.
— Медицина достигла таких успехов, что здоровых людей уже практически не осталось, — жаловалась Фаина Георгиевна соседке, возвращаясь домой с очередного медицинского осмотра.
Это очень известный доктор, в его диагнозах только самые модные болезни, а в рецептах только самые дорогие лекарства.
Мы с организмом договорились: я прекращаю мучить его диетами, а он разрешает мне курить.
После очередного пребывания в больнице, Фаина Георгиевна изрекла:
— Неизлечимых болезней нет. Просто, не все больные доживают до своего излечения.
На вопрос о состоянии здоровья Раневская со вздохом ответила:
— Ни состояния, ни здоровья. Одна симуляция.
— Фаина Георгиевна, вам нужно бросить курить. Ну, соберите вы свою волю в кулак, — просил актрису режиссер Юрий Завадский.[1]
Раневская вздохнула:
— Кулак слишком большой получится, могут не понять…
После продолжительного лечения Фаина Раневская вышла из больницы.
— Фаина Георгиевна, ну как? — спросили актрису знакомые.
— Плохо!
— Что такое?
— То процедуры, то уколы, то осмотры… Совершенно некогда было поболеть!
Об одном я помню точно: у меня склероз!
Парадокс медицины: чтобы поставить человеку точный диагноз, нужно произвести вскрытие. Но так как вскрытию никто подвергаться не хочет, лечат по приблизительным диагнозам.
— Фаина Георгиевна, какой диагноз вам поставили? — спросили актрису коллеги.
— ЧЕЗ.
Полдня думали, что это может быть такое. Спросить стеснялись, но любопытство оказалось сильнее стеснительности.
— Так что же это все-таки за таинственная болезнь такая? Как расшифровывается ЧЕЗ?
— ЧЕЗ? Черт Его Знает.
— Что вам сказал врач по поводу предстоящей операции? — спросили Фаину Георгиевну.
— Успокаивал. Это у него двадцатая такая. Должно же, в конце концов, получиться.
Врач, осматривая Раневскую:
— Ну что, голубушка, спите хорошо? Не беспокоят ли вас ночные кошмары?
1
Юрий Александрович Завадский (1894–1977) — советский актер и режиссер, педагог. Народный артист СССР (1948). Лауреат Ленинской (1965) и двух Сталинских премий (1946, 1951). Герой Социалистического Труда (1973).