— Мне вполне хватает дневных кошмаров, доктор.
N терпеть не могут врачи, он безнадежно здоров.
— Фаина Георгиевна, какое средство для похудения лучше остальных, не подскажете?
— Зависть.
N халявный уксус не пьет, потому что диабетик.
— Почему вы не сделаете пластическую операцию? — спросила Фаину Георгиевну одна знаменитая актриса.
— А толку? Фасад обновишь, а канализация все равно старая.
Моя любимая болезнь — чесотка: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная — геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.
«В больнице, помимо борьбы с моим инфарктом, врачи боролись с моей бессонницей. Начали со снотворных: различные комбинации, интервалы, количества — в 19.30 — таблетка димедрола, в 20.00 — таблетка намбутала и полтаблетки ноксирона, в 21.00 — ноксирон и мелинал и т. д. Никакого эффекта. Однажды утром заходит докторша с просветленным лицом, полным надежды.
— Ну, сегодня вы хорошо выспались?
— Отвратительно! Заснула часов в пять-шесть.
— Но, Фаина Георгиевна, я же вчера вам дала успокоительное для буйнопомешанных!
— Правда?
— Ну конечно.
— Как жаль, что вы мне раньше этого не сказали: может быть, тогда бы я заснула…»
Однажды Раневскую спросили, что она думает об облысении.
— Облысение — это медленное, но верное превращение головы в жопу, — не задумываясь ответила актриса. — Сначала по форме, а потом и по содержанию.
Когда я просыпаюсь утром и чувствую, что у меня ничего не болит, я думаю, что уже померла.
…Все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению.
— Вот ваши снотворные таблетки, Фаина Георгиевна, этого вам хватит на шесть недель.
— Но, доктор, я не хотела бы спать так долго!
«Кремлевская больница — кошмар со всеми удобствами», — писала в письме актриса.
— Этот доктор творит чудеса! — делилась с приятельницей Фаина Раневская. — Он буквально за считанные минуты вылечил все мои болезни.
— Но каким образом? — изумилась приятельница.
— Доктор сказал, что все мои болезни — это всего лишь симптомы приближающейся старости.
Оказавшись в больнице, Фаина Раневская никак не могла заснуть. Пригласили психиатра.
«Пришел пожилой мужчина с седым венчиком на голове и добрыми глазами.
— Расслабьте мышцы, — попросил он, — закройте глаза, и будем спать.
Он удобно раскинулся в кресле и начал умиротворенно:
— Вы в поле. Зеленая травка, тихо щебечут птицы. Над вами бездонное голубое небо, легкие облака, как бесчисленные стада баранов.
Психиатр старался, он говорил медленно и задушевно, используя хорошо знакомый стиль газетных очерков, чем очень смешил меня, но я старалась не показывать этого. Доктор шел по полям и лугам, заходил в широколистные дубравы. Голос его уже шелестел:
— А там за дубравой одинокий ручей, тихо журча, несет свои воды… Хрр-р.
Я вздрогнула: что это? Психиатр спал. Минут через пятнадцать он открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся:
— Ну вот и поспали, ну вот и молодчина!»
Одиночество, как состояние, не поддается лечению.
Фаина Раневская разговорилась с подругой о медицине. Подруга поинтересовалась у актрисы:
— Фаина, как ты считаешь, делает ли медицина успехи?
— А как же, — ответила Фаина Георгиевна. — В молодости мне каждый раз приходилось раздеваться у врача, а теперь достаточно показать язык.
Я себя чувствую, но плохо.
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
Ночью болит все, а больше всего — совесть.
Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.
После инфаркта:
— Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
Фаина Георгиевна Раневская была заядлой курильщицей. Как-то раз, осматривая ее, врач спросил:
— Чем же вы, милейшая, дышите?
— Пушкиным, — отвечала она.
— Вы заболели, Фаина Георгиевна?
— Нет, я просто так выгляжу.
Доктор, который лечил Раневскую, вспоминал, как его пациентка принесла мочу на анализ в термосе.
— Но почему же в термосе, а не в баночке? — выпучил глаза доктор.
— Ох, ни хрена себе, — недовольно заворчала актриса. — А кто говорил: «теплую неси»?