Зизи горячо сжала Петру руку и шепнула, наклонившись к самому его уху, — так, что от ее дыхания взметнулись его легкие светлые волосы.
— Как мне страшно, Питер! И как я рада! Сегодня после десяти в обсерватории. Отец в последнее время стал за мною очень следить. Боится, наверное, потерять деньги. О, Питер! Я буду как настоящая свободная женщина, а не как местная клуша, годная только под венец.
— Зизи!
Петр вскричал таким отчаянным голосом, что она в испуге разжала руку и отскочила в сторону.
— Что случилось, Питер?
— Вы меня с ума сведёте! Я же просил вас, умолял! Вы не желаете меня понять. Я хочу на вас жениться. Хотите, будет два обряда — православный и католический? Вы ведь католичка?
— Я католичка, но моя кровь ничему этому не подчиняется. Она древнее. Я из рода неистовых Азров. Я иудейка, мавританка, испанка, русская. Во мне столько всяких кровей, Питер, даже страшно! И она жгучая, горячая, она делает со мной, что хочет!
— Вот и убегайте, если вашей крови этого захочется, сумасбродка вы этакая! Но у нас все же будет миг счастья.
— Миг счастья? Вы мне обещаете, Питер?
— Обещаю, Зизи.
— Я согласна, Питер. Я выйду за вас замуж, но тайно, хорошо? Ужасно не хочется, чтобы все об этом судачили, в особенности, если…
Петр поморщился, да делать было нечего. Он решился на все.
— Поцелуемся, Питер? Тут так прекрасно пахнут липы!
Петр дрогнул, но опомнился и твердым голосом сказал, что не сейчас, не здесь. Ему хочется религиозного освящения, потому что то, что с ним случилось, представляется ему чудом. Божьим даром. Он и не надеялся никогда…
Зизи все же кинулась к нему. Он обнял ее и долго не отпускал. Кто-то шел по аллее. Они разомкнули руки. Обоих пошатывало.
— Когда?
От волнения у Зизи почти пропал голос.
— Давайте послезавтра. Постараюсь найти священника и ксендза. Зизи, вы меня?..
— О, да, Питер, да! А вы?
Петр только рукой махнул.
— Ах, Питер, как мне горько, что я из этого злосчастного рода!
— Не горюйте, Зизи. Может, оттого-то вы мне и понравились.
Они присоединились к родителям, мирно беседующим у фонтана. Родители представляли пару довольно живописную — горбоносый, стройный, яркоглазый барон и вся в белом, нежная и румяная княгиня. Они все еще обсуждали неустойчивую летнюю погоду в обеих столицах. И впрямь — дождик кончился, выглянуло солнце и стало сильно припекать.
Петр метнул в сторону Зизи взгляд, которого не знали за ним ни друзья, ни родители, ни временные подруги, усадил порозовевшую и помолодевшую мать в карету, уселся сам, и они покатили в Козицкий. Мать оживленно обсуждала встречу с Крюгерами, впечатление от барона, от Зизи, смеялась совсем молодо и тормошила своего Петеньку. Тот отвечал невпопад, так как не слышал ни слова.
Рассказывают, что тайный обряд пришлось все-таки отложить на несколько дней, — главным образом потому, что Петру Долгорукому взбрело в голову заказать к свадьбе какую-то совершенно необыкновенную карету, очень поместительную и внутри напоминающую будуар. Лучшие московские каретных дел мастера братья-близнецы Кирилл и Семен Овсовы выполняли этот необычный заказ. А Петр Долгорукий наведывался к ним по несколько раз на дню, привозя сдобных печеньев, ореховую нугу, французский шоколад, — богатыри-братья оказались ужаснейшими сластенами. Он их не торопил, но они сами понимали срочность заказа и пока «сочиняли» эту карету, почти побратались с Петром, вместе ели нугу и пили крепкий чаек из толстых глиняных кружек.
…Доктор Избах, уже лет десять страдающий бессоницей и поднявшийся в одну звездную августовскую ночь в обсерваторию для наблюдения за Марсом и Венерой, стал свидетелем довольно неожиданного зрелища, происходящего на земле. К дому купца Колыванова, где мирно почивало (как надеялся доктор) семейство барона Крюгера (дочь барона, Зизи, была любимой ученицей доктора), примерно каждые два часа подъезжала красная карета с плотно задернутой шторкой. Кучер на две-три минуты останавливал лошадей (при слабом свете масляного фонаря можно было все же разглядеть, что это красавцы каурой и гнедой масти), затем бодро разворачивал своих красавцев и, сдерживая их прыть, ехал медленно и осторожно, точно вез какие-то драгоценные хрупкие сосуды…
— Душа моя, мы вновь возле твоего дома. Если твоя кровь тебя зовет, ты можешь…
— О, нет, Питер, повременим. Я еще успею. Мы ведь тут еще будем?
— Будем, будем. Не открывай глаз, я тебе сам скажу, когда подъедем к Яузе. А сейчас Антон повезет нас в Козицкий.
Замирающий голос Зизи бормотал в темноте кареты.