«Если бы у нас было масло и рис, в этой миске я бы подал вам суп»
Однажды, когда ходжа шел к себе домой, встретились ему талебэ[6]. «Ну, уважаемые, – сказал ходжа, – идемте ко мне и отведаем у меня супа на славу». Талебэ охотно согласились и отправились за ходжой. Приходят они в дом, ходжа со всеми почестями усадил гостей, а сам пошел в гарем. «Жена, – сказал ходжа, – у меня гости, дай нам супу». – «Что же это такое, эфенди? – отвечала жена. – Ни масла в доме нет, ни риса, а деньги ты принес на суп?» – «Ну тогда давай хоть пустую миску». Ходжа взял миску и поставил ее перед талебэ. «Не обессудьте, – сказал ходжа. – Если бы у нас в доме было масло и рис, в этой миске я бы подал вам суп».
Ходжа и Тимур[7] во время дождя на охоте
Как-то раз ходжа Насреддин отправился ко двору Тимура. Тот велел посадить его на старую клячу и взял с собой на охоту. Когда начался ливень, все погнали своих лошадей и поскакали обратно, но лошадь ходжи, разумеется, не могла быстро бежать. Тогда ходжа разделся догола и подобрал под себя платье. Когда дождь закончился, он опять надел на себя платье и вернулся домой. Тимур, увидев, что платье ходжи сухое, осведомился, как ему это удалось. Ходжа отвечал: «Когда у человека такая прекрасная лошадь, разве может он намокнуть? Как только упали первые капли, я пришпорил коня, и он в один миг, как птица, доставил меня сюда». Очень удивился владыка таким словам и приказал поставить лошадь в главную конюшню.
И вот снова собрались на охоту. Падишах сел на ту лошадь, на которой в первый раз ехал ходжа. Нет ничего удивительного, что снова пошел дождь. Ходжа и другие участники охоты пришпорили коней и приехали домой, падишах же промок до последней нитки. Домой вернулся он поздно, злой и рассерженный, и потому наутро позвал он к себе ходжу и стал ему выговаривать: «Разве пристало тебе, уважаемому человеку, лгать? Ведь я из-за тебя промок до костей». – «Чего ты сердишься? – отвечал ходжа. – Где твой ум? Если бы ты снял с себя платье, как я, и спрятал его под себя, а потом, когда кончился дождь, снова бы надел его, ты бы не вымок и приехал совершенно сухим».
Голый Ходжа едет в Сиврихисар
Однажды рано утром узнал ходжа Насреддин, что арба, стоявшая у дверей его дома, отправляется в Сиврихисар, туда, где родился ходжа. Он сейчас же вскочил с постели и как был, в одной рубашке, кинулся к арбе. Люди удивились, но, так как ходжа был человек всеми уважаемый, то промолчали. Когда арба подъезжала к Сиврихисару, возницы послали вперед человека оповестить, что едет сам ходжа Насреддин. Все крестьяне высыпали навстречу, но, увидев голого ходжу, с удивлением спросили: «Как же так, ходжа, почему ты приехал к нам в таком виде?» Ничуть не смутившись, ходжа сказал: «Я так стремился к вам, что забыл надеть одежду».
Как ходжа, приведя в дом талебэ, предлагает жене их спровадить
Повстречал однажды ходжа талебэ и говорит им: «Пожалуйте к нам в гости». Когда же они пришли к дверям дома, ходжа сказал им: «Вы здесь недолго постойте», – а сам пошел в гарем и сказал жене, чтобы она под каким-нибудь предлогом спровадила талебэ. Жена, подошла к двери и спросила талебэ, что им, собственно говоря, нужно. «Как что? – удивились талебэ. – Нас пригласил в гости ходжа». – «Его нет дома», – отвечала им на это жена. Талебэ заметили: «Ну что ты? Вот только что мы вместе пришли, он сам привел нас сюда». Но жена продолжала уверять, что ходжи нет дома. Тогда те совсем расшумелись. Наконец ходжа не выдержал и, высунувшись из окна, закричал: «Что вы спорите? Может быть, в доме две двери: я вошел в одну, а вышел через другую».
«Несчастная твоя мать умерла, а вот ты, бездельница, до сих пор жива!»
Однажды жена назло ходже Насреддину подала на стол очень горячий суп. Потом сама же забыла об этом и проглотила ложку супу. От боли у нее на глазах навернулись слезы. «Чего ты плачешь?» – спросил у нее ходжа. «Я вспомнила, что покойная моя матушка очень любила этот суп», – отвечала жена и заплакала по-настоящему. Ходжа, чтя память тещи, тоже проглотил ложку супа, и у него тоже заслезились глаза. «Ну а ты-то чего плачешь?» – спросила жена. «Я плачу оттого, – ответил ходжа, – что несчастная твоя мать умерла, а вот ты, бездельница, до сих пор жива!»
7