Они, оставя пределы Российского государства, шли малыми отрядами вслед за прежде выступившим корпусом генерала Римского-Корсакова и остановились в стране Боденского озера, где неподалеку от Косница сии люди, по особенной его ж императорского величества воле, спасены были от совершенного истребления раздраженными единоземцами храбростью войск российских.
«Не знаю, будет ли — говорит один немецкий писатель, — сие беспримерное благотворение российского императора внесено в летописи мира; но знаю, да и подлинно уверен в том, что нет ни одного (скажу к чести французского народа) солдата из корпуса принца Конде, который бы не чувствовал в сердце своем, сколь Павел Первый любил справедливость и отирать слезы страждущим!»
(Из «Жизни императора»)
Павел Первый замечает и награждает истинные заслуги
Канцлер князь Александр Андреевич Безбородко, за болезненными припадками, коими одержан он был в конце царствования императрицы Екатерины Великой, и кои, соединясь с усилиями, им понесенными, совершенно расстроили его здоровье так, что уже он не в силах был продолжать службу при Павле Первом[24].
Государь, зная ревность и заслуги сего мужа, возвел его на первую степень чинов государственных, упредил его заслуги своими щедротами и на прошение о увольнении от службы канцлера написал:
«Князь Александр Андреевич! Вы служили для пользы Отечества и для того, чтоб приближиться к славе, которую вы уже приобрели. Потомство не может забыть вас по вашим трудам, понесенным вами для чести царей и народа».
Павел Первый был велик и почитал добродетель[25]
Андрей Васильевич Гудович, бывший генерал-адъютант отца его, императора Петра Третьего, по кончине сего государя жил в Малороссии в деревнях своих, в покойной незнаемости частного человека, в кругу некоторых только родственников своих. Едва миновались приготовления к коронованию и совершился торжественный обряд, как император Павел Первый собственноручным рескриптом, в самых благоволительных выражениях, пригласил сего воина из тихого жилища ко двору своему. С сердечными чувствами оставил верный слуга покойного родителя его величества мирные поля, которые тридцать лет были безмолвными свидетелями его горести и слез, пролитых в память добродетельного императора.
Как скоро Павлу донесли о прибытии его в столицу, то вышел он в самые передние покои дворца своего ему навстречу, обнял его с тронутым и чувствительным сердцем, прижал к груди своей и оросил лицо его своими слезами; потом повел его в покой свой, в котором был сходный портрет отца его, Петра Третьего, поставил сединою убеленного почтенного служителя против него, возложив на него первый орден империи своей, и, указывая на портрет отца своего, сказал ему: «Возложение сего ордена много б потеряло без присутствия этого государя».
Чувствам читателей предоставляю судить о взаимных ощущениях при сем случае[26].
24
«Охотно бы я продолжал (говорит он в своем прошении императору) усердную мою службу, если бы телесные немощи, производя в действо их и над душевными дарованиями, не ослабили до крайности память и другие способности, к добру и успешному дел производству необходимо нужные. В таковом положении дерзаю прибегнуть к такому же самому великодушию, с каковым благоволили вы взыскать меня не по мере службы моей и проч.»
25
Благость составляла главное свойство сего императора. Она, можно сказать, являлась во всех его словах и деяниях.
Павел Первый знал, что природа вложила в сердца человеков дух общежития.
Отовсюду видел он рождающееся понятие о свободе, о собственности, о правосудии, всеобщем доброжелательстве и уважении.
О свободе: ибо нет там общества, где только царь и его подданные.
О собственности: когда не утверждено право владения собственным, то не может существовать общественный порядок.
О правосудии: ибо одно правосудие может удержать равновесие, которое страсти расторгнуть стремятся.
Наконец понятие о всеобщем доброжелательстве и уважении: понеже в обществе человеков, на сожитие совокупленных, ни единого нет недостойного в очах природы; и ежели не все имеют право на равные чины и состояния, то все, однако ж, на равное счастье имеют право.
Таковы были главные основания его правительства.
26
Сей анекдот взят из «Жизни императора Павла Первого», изданной на немецком языке российской службы офицером; он не имеет и малейшего сомнения в своем событии, потому что я о сем происшествии имел счастье слышать от многих почтенных особ, служивших при лице его величества, почти теми же словами, какими он описан.