– Но зачем нам громко плакать, Омирбек?
– Э-э, друзья, что с вами? Разве ветер здесь дует со стороны богатой юрты?
– При чем здесь ветер?
– Вы полдня посидели тут и заразились самой страшной болезнью – глупостью! Даже сообразить не можете, почему вам нужно плакать! Вы теряете друга, который отныне посвящает себя служению пира! Нет прежнего Омирбека – есть супы Омирбек! «На кого ты нас покинул, Омирбек!» – вот что вы должны кричать, да так, чтобы вся степь это слышала. И чтобы мой будущий пир вам поверил. Поверит вам – поверит мне. А я обязательно должен стать его супы!
– Мы будем кричать и плакать изо всех сил! – поклялись друзья.
И над юртами взвился такой горестный вопль, что все, кто шел к ишану, остановились и поглядели в небо: не с высот ли аллаха прозвучал этот скорбный глас? А из рук вздрогнувших супы вырвались две дарственные курицы и ринулись прочь – спасать свои головы.
Сам ишан замер с открытым ртом, так и не донеся до губ пиалу с кумысом.
А друзья Омирбека вновь завопили, и крики их были еще горестнее, еще печальнее.
– Хорошо, хорошо! – сказал Омирбек. – Но глотки у вас работают лучше, чем глаза, – столько крика И не одной слезинки! Плачьте, плачьте! Неужели мне придется кидать вам в глаза пыль?
И он медленно пошел к юрте пира, а друзья, спотыкаясь от еле сдерживаемого смеха, который вполне мог издали сойти за рыдания, поплелись за ним, вздымая руки и голося:
– Вернись… Остановись… Подумай, на кого ты нас бросаешь… Аллах везде аллах – и в богатой юрте, и в бедной…
…Ишан хорошо знал Омирбека. Никто не доставлял ему столько неприятностей, как этот смекалистый шутник. Часто после того как гнев, вызванный очередной проделкой Омирбека, стихал, ишан с сожалением произносил:
– Если бы Омирбек славил аллаха вместо того, чтобы издеваться над его слугами, то сколько мы бы даров еще получили!
Но ишан понимал, что привлечь Омирбека к служению аллаху невозможно. И от этого вздыхал еще тяжелее.
И тут вдруг сам Омирбек просит взять его в супы! Что он задумал? Неужели его сердце открылось для святой мудрости и он решил начать новую жизнь?
Голос Омирбека был почтителен и печален: в его юрте скоро наступит голод, и это – не иначе! – как наказание аллаха за все проделки и шутки, пора уже замаливать грехи, познавать священную премудрость…
– Слава аллаху, который вразумил тебя, – сказал ишан, вздрагивая от очередного вопля омирбековских дружков, которые, не входя в юрту, продолжали громогласно горевать. – Ты станешь хорошим мусульманином, если будешь слушаться меня…
Так Омирбек стал супы. А ишан отныне стал пиром Омирбека.
И каждый, кто узнавал об этой новости, удивленно цокал языком и произносил:
– Тут дело не простое! Ох, теперь нужно повнимательнее смотреть, что Омирбек будет делать, слушать, что он будет говорить…
Когда наступило время намаза, Омирбек сказал своему пиру:
– Таксыр, я ведь не знаю, как по-настоящему и намаз-то делается! Научите меня!
Ишан подозрительно взглянул на своего нового супы. Но взгляд Омирбека был ясен и почтителен.
– Делай то, что будем делать мы все, – сказал ишан. – Повторяй все за нами!
Приступили к намазу.
Омирбек опустился на колени позади ишана. А племянник ишана – молодой парень – пристроился сзади Омирбека.
Когда ишан поднимал голову, то и Омирбек поднимал голову, когда ишан ее опускал, то и Омирбек опускал.
Потом Омирбеку надоело качаться, как былинка на ветру, и он решил пропустить очередной поклон.
Племянник ишана ущипнул Омирбека сзади – дескать, делай как все.
Омирбек, не долго думая, ущипнул ишана.
Ишан, не прерывая молитвы, наотмашь ударил рукой и чуть не попал Омирбеку в нос.
Омирбек повторил движение ишана, но постарался быть более метким и попал племяннику ишана по носу. Удар был таким сильным, что племянник слетел с коврика, растянулся на полу, закричал нехорошим голосом.
– Что такое? – спросил ишан злобно. – Кто посмел прервать молитву?!
Племянник, утирая кровь, капающую из носа, указал на Омирбека.
Омирбек, не поднимаясь с колен, низко поклонился и сказал:
– Господин, вы сами приказали повторять все движения. Вы ударили меня, я – его!
– Но ты же меня ущипнул! – крикнул ишан.
– Господин мой, но ваш уважаемый племянник ущипнул меня, а я – вас! Я только повторял…
Остальные супы хихикнули, но грозный взгляд пира стер улыбки с их лиц.
Ишан пригрозил племяннику и сказал:
– Начнем намаз сначала… А ты, Омирбек, становись поодаль, чтобы тебе никто не мешал…
– Твое счастье, что юрта у тебя большая, – бормотал Омирбек, оттаскивая коврик в сторону, – а то бы мы этот намаз и до утра не закончили…