Затем вышел навстречу ожидающему его хивинцу.
– Что ж, пойдемте, – сказал он ему и всем любопытным. – Аллах открыл мне место, где я смогу сотворить чудо!
Он повел их к бархану, долго смотрел на землю, потом топнул по ней ногой в том месте, где были зарыты яйца, и из земли прыснули белок и желток.
– Вот тебе жир земли! – сказал Омирбек.
Потом обошел бархан и с другой его стороны вытащил обмазанные пловом веревки:
– А вот кишки земли!
Хивинец только руками развел:
– Ой-бой!
– Я же говорил тебе, что у нас в Чимбае тоже умеют делать чудеса! – рассмеялся Омирбек.
Если в спор вступали между собою чимбайцы, то можно было подумать, что ссорятся два заклятых врага.
Например, Омирбек мог так ссориться со своими друзьями, особенно с Досназаром-Левшой, что постороннему казалось: эта ссора сейчас закончится по меньшей мере убийством!
Но, закончив спор, друзья мирно продолжали беседовать.
Если же кто-то из чужих, приезжих, пытался высмеять Омирбека, то друзья сразу становились на его защиту.
Один раз произошел такой случай: Омирбеку надоели всякие вопросы торговцев и приезжих, и когда кто-то из только что прибывших спросил его: «Что нового на базаре?», он ответил, не подумав, чтобы избавиться от назойливых торгашей:
– Ничего… Вот разве только озеро сгорело – то, что зарастает камышом.
Торговцы, которые только что проехали мимо озера и видели его целехоньким, обрадовались: еще бы, им предоставилась возможность уличить во лжи самого Омирбека!
Они тотчас же начали расспрашивать других завсегдатаев базара о пожаре на озере.
– А Омирбек сказал, что озеро сгорело! – заявили они. – Значит, он нам наврал?
Но кто из чимбайцев мог допустить, чтобы приезжие уличили Омирбека?
И первый же, кого спросили торговцы о пожаре, сказал так:
– Не знаю, был ли там пожар или не был… Только утром сегодня на базаре у рыбы были жабры обожжены.
Уверенности у торговцев поубавилось, но они попытались еще раз узнать правду о пожаре и спросили у хозяина постоялого двора.
– Пожар? Э-э… Омирбек сказал? – хозяин задумчиво погладил живот. – Может быть… Утром дым шел оттуда… Здесь его полно было… У меня возле мангала еще кусок этого дыма стоит – можете понюхать…
Так чимбайцы не дали Омирбека в обиду, и к концу дня гости уже были уверены, что пожар на озере действительно был.
В гостях у Сыкмар-Бая
Глава четвертая
Рассказывают, что после одного из засушливых годов в юрте Омирбека снова наступили тяжелые дни. Было уже продано все, что можно было продать, а два черных ворона – голод и нищета – продолжали виться вокруг. И другим беднякам было не легче. Встречаясь, они спрашивали друг друга:
– У тебя еще осталось что-нибудь на продажу?
Когда такой вопрос был задан Омирбеку, он ответил:
– У меня уже давно ничего нет. А у жены моей – сто баранов, два верблюда и пять лошадей. Одна из них – с белой звездочкой на лбу.
– Бараны? Лошади? Верблюды? – удивлению друзей не было границ.
– Откуда?
– Где же они?
– Почему ты молчал об этом?
– Ты уже стал заговариваться от голода, Омирбек!
– Нет-нет, – продолжал Омирбек. – Все так, как я сказал. Сто баранов, два верблюда и пять лошадей. У одной – белая звездочка на лбу. Так я написал в завещании. Когда я умру, моя жена станет их полновластной хозяйкой.
– Но у тебя ведь и курицы сейчас нет! – удивлялись друзья.
– Какое это имеет значение, раз завещание написано, – отвечал Омирбек. – Теперь мое дело – умереть как можно скорее. А уж откуда жена возьмет баранов, лошадей, верблюдов – это ее дело.
Но, как известно, одними разговорами да шутками сыт не будешь. Нужно было отгонять воронов нищеты и голода от своей юрты. И тут Омирбек вспомнил, что у него есть должник: Сыкмар-бай.
– Я два года работал у него пастухом, – сказал Омирбек, – но до сих пор не получил у него за свою работу и одной таньги. Пойду в его аул. Бай вернет мне долг, и мы сможем протянуть до весны…
Все, кто слышал эти слова, расхохотались, словно Омирбек произнес одну из своих самых знаменитых шуток.
Те, кто не слышал слов Омирбека, спрашивали у смеющихся, в чем дело, а узнав, сами принимались хохотать. Дело было в том, что Сыкмар-бай, несмотря на свои несметные богатства, был самым скупым человеком во всем ханстве. Некоторые утверждали даже, что от Каспийского моря до самой Великой китайской стены второго такого скупца и скряги не найти.
…Говорят, что один купец из Коканда, который считался самым скупым человеком в своем ханстве, услышав про Сыкмар-бая, немедленно отправился в путь, чтобы встретиться с самым скупым и выяснить, наконец, кто же из них скупее.
Сыкмар-бай пригласил гостя в юрту, усадил его на почетное место.
Начался вежливый разговор. Он тянулся, как усталый караван через Кара-Кумы, долго и медленно.
Стало темнеть. Сыкмар-бай приказал зажечь светильник.
– Зачем? – удивился кокандец. – Мы и в темноте можем разговаривать.
И про себя радостно подумал:
«Не так уж он скуп, этот Сыкмар! Я бы никогда не зажег огня в своей юрте!».
Так за беседой, восхваляя скупость, которую они нежно называли «бережливостью» и «скромностью», и просидели до зари.
А когда в юрту просочился рассветный луч, то кокандский скупец от удивления чуть язык не проглотил: Сыкмар-бай сидел… голый!
Одежда бая была аккуратно сложена рядом.
Подметив изумление на лице гостя, Сыкмар-бан сказал:
– Зачем нужна человеку одежда во тьме? Никто же меня не видит. А то одежда изнашивается… От каждого движения…
Не спеша он оделся, а кокандцу ничего другого не оставалось, как признать Сыкмар-бая скупейшим из скряг и величайшим скрягой среди всех скупцов.
…И у этого бая Омирбек решил получить долг!
Вот почему так смеялись его соседи и друзья.
Но раз Омирбек что-то решил, то он, не отступая, шел к цели.
И он направился к юрте Сыкмар-бая.
– Я не вернусь, пока с ним не рассчитаюсь, – сказал Омирбек, прощаясь с родными и друзьями.
…Про встречи шутника Омирбека с Сыкмар-баем рассказывают много занятного.
…Сыкмар-бай, который не только был скупцом и богачом, но еще – хлебом не корми! – занимал, одалживал у кого только можно и где только можно, любил повторять:
– Единственную милость я прошу у аллаха: чтобы он продлил мою жизнь на земле до той поры, пока я не расплачусь со своими долгами!
Омирбек, услышав эти слова, сказал:
– В таком случае Сыкмар-бай будет жить вечно!
А когда кто-то из байских лизоблюдов назвал в подхалимском раже Сыкмар-бая «сосудом знаний», Омирбек охотно с этим согласился:
– Конечно, потому он и сосуд, что скряга. Только так скупец и может удержать в себе все те гнусности, которые в нем заключены.
Когда кто-то рассказал, что Сыкмар-бай ищет способ косить сапоги дольше, чем их носят все, Омирбек улыбнулся:
– У меня есть совет, который я готов бесплатно дать этой жадине.
– Какой совет? – заинтересовались друзья.
– Я знаю, как можно носить сапоги вдвое дольше.
И, подождав, пока наступит тишина, Омирбек произнес:
– Надо делать шаги вдвое больше, чем обычно.
…О бае-скряге говорили часто. Кое-кто брал его под защиту. Один шутник клялся, что видел на дае-тархане бая жареную курицу.
– Но она лежала там жареной вдвое дольше, чем ходила живою! – сказал Омирбек.
Сыкмар-баю передавали все эти шутки Омирбека. Бай хмурился, сердился и, наконец, решил познакомиться с острословом.
– Когда он узнает меня поближе, у него исчезнет охота шутить надо мной. Он увидит во мне, добрую душу бережливого хозяина.
…Знакомство их произошло следующим образом.
Омирбек пошел в аул Сыкмар-бая. А по дороге навстречу ему ехал всадник. За лошадью бежал, пыхтя и отдуваясь, толстяк, держащий в руке пучок веточек.