– Почему ты бежишь? – спросил толстяка Омирбек. – Зачем тебе эти веточки?
Толстяк с сожалением поглядел вслед удаляющемуся коню и, тяжело переведя дух, сказал:
– Ты видел, как конь ударил подковой о камень и высек искру? А? Вот я и бежал за ним, думал; вдруг он еще одну искру высечет? Тогда бы я разжег ею эти сухие веточки. А ими разжег очаг… Но вот, видишь, годы не те, уставать быстро стал… А раньше любого коня догонял.
Посмотрел Омирбек внимательно на толстяка и догадался, что перед ним сам Сыкмар-бай. Разве второго такого скупца найдешь на белом свете!
Сыкмар-бай очень обрадовался приходу Омирбека. Вместе с гостем пошел на базар купить что нужно для дастархана.
– Проси чего пожелаешь, – ласково сказал бай. – И не верь, когда обо мне говорят плохо. Я так же скуп, как любой рачительный хозяин! Ну, чего ты хочешь?
– Давно я не ел свежего творога, – сознался Омирбек.
– Сейчас твое желание будет исполнено! – радостно воскликнул Сыкмар-бай. – Идем, я знаю, где продается самый лучший в округе творог!
Бай отыскал продавца творога и сказал ему:
– Это мой друг, известный шутник Омирбек! Я хочу угостить его самым лучшим творогом!
– Правильно сделал, бай-ага, что пришел ко мне, – обрадовался продавец. – Лучшего творога, чем мой, не бывает! Он как сливки!
– Как сливки? – переспросил Сыкмар-бай. – Если ты сравниваешь свой творог со сливками, то, выходит, сливки лучше? А я хочу угостить моего друга Омирбека только самым лучшим, что есть на базаре. Значит, я угощаю его сливками, раз они лучше творога! Для лучшего друга ничего не пожалею!
Сыкмар-бай быстро отыскал продавца сливок.
– Но мне нужны самые лучшие сливки! – предупредил бай. – Для лучшего друга я сегодня ничего не пожалею!
– Сливки у меня самые лучшие, – начал расхваливать свой товар продавец. – Жирные, как масло кунжута.
– Омирбек, ты слышишь? Я не могу позволить тебе есть какие-то сливки, когда, оказывается, есть на свете кунжутное масло. Только самое лучшее будет на нашем пиру сегодня! Кто торгует маслом?
Отыскался продавец масла.
– Мне самого лучшего масла давай! – закричал бай. – Для дорогого друга ничего не пожалею!
– Разве может быть масло лучше, чем у меня? – сказал продавец. – Прозрачное и чистое, как вода!
– Как вода?! – обрадовался бай. – Ты сравниваешь свое масло с водой? Значит, вода лучше!
И он потащил улыбающегося Омирбека к продавцу воды.
– Самой лучшей воды для моего лучшего друга! – вскричал Сыкмар-бай. – Ничего не пожалею сегодня для него!
– Моя вода как глоток прохладного ночного воздуха! – сказал продавец. – Только попробуйте!
– Не надо воды! Убери свой грязный кувшин! – радостно провозгласил Сыкмар-бай. – Если ночной воздух лучше, то мы надышимся воздухом! Для лучшего друга ничего не пожалею! Омирбек, что может быть лучше прохладного, ночного воздуха? А?
– Творог, – усмехнулся Омирбек. – Я люблю творог больше, чем воздух.
Но бай уже его не слышал: он, радостно улыбаясь, побежал с базара.
Омирбек не любил быть людям в тягость. Поэтому он попросил бая дать ему какую-нибудь работу. Сыкмар-бай определил его пастухом, и Омирбек два года пас тучные байские стада.
А когда пришло время рассчитываться, то Сыкмар-бай начал плакаться, что у него сейчас нет ни одной таньги и что он примет Омирбека как дорогого гостя, когда наступят хорошие времена, а пока – аллах свидетель! – он сам не знает, как свести концы с концами.
Так как год был урожайным, то Омирбек не боялся, что его семья умрет от голода.
Он плюнул на байские деньги и отправился домой.
– Как-нибудь получу свои таньга! Сыкмар-бай от меня не убежит! – решил шутник. – Когда станет очень-очень плохо, когда другого выхода не останется, тогда я снова увижу его жирную рожу!
И вот этот безвыходный день наступил.
Толстый, лоснящийся, состоящий, казалось, из одного курдючного жира, Сыкмар-бай не был ни простаком, ни глупцом.
Просто он жил своим собственным законом: что мое, то только мое и ничье больше.
Поэтому он всегда оставался глух к просьбам о помощи, к разговорам о законах гостеприимства, даже к обычаям предков, разумеется, за исключением тех случаев, когда из них можно было извлечь для себя пользу.
В его юрте не готовили никакой еды для гостей и приезжих. Сам бай всегда успевал поесть вкусно, сытно и, самое главное, незаметно для других. А гости, путники, даже близкие родичи сидели голодными в большой юрте. И что было толку от того, что сидели они на почетных местах, если животы у них были пусты!
Омирбек пришел к Сыкмар-баю вечером и напрасно ждал угощения.
Никаких признаков еды не было видно. Намеки не помогали: хозяин притворился, что он их не слышит.
– Таксыр, где же я буду спать после того, как ты накормишь меня? – наконец, спросил Омирбек.
Сыкмар-бай, не смущаясь, ответил:
– Ложись вон там, да не забывай: кто спит на земле, тот видит хорошие сны. А кто спит, тот ест. Разве эта мудрость тебе неизвестна?
– Да снизойдет на тебя благословенье аллаха, мой таксыр, – поклонился Омирбек. – Ты сказал великие слова!
Омирбек стал ждать, когда Сыкмар-бай уснет. Но тот ворочался, пыхтел.
Омирбек начал слегка постанывать.
– Что с тобою? – спросил бай.
– Да голове низко, – ответил Омирбек. – Дан две лепешки подложить под голову, а то не усну…
– И мне не спится, – проговорил со вздохом бай. – Давай поговорим о чем-нибудь возвышенном, небесном.
«Тьфу, старый козел! – про себя выругало! Омирбек. – Мне-то как раз нужно, чтобы ты заснул! Хорошо, я тебя сейчас усыплю!».
И вслух сказал: «Аллах лишает тебя сна за грехи. Отдай мне долг и сразу же заснешь».
– Хе-хе-гм, – проворчал Сыкмар-бай. – Кажется, я и так уже засыпаю…
И он притворно захрапел.
Омирбек выждал момент, когда бай перестанет храпеть и начал ворочаться.
– Так как же насчет долга? – спросил Омирбек.
– Ой-бой! – простонал Сыкмар-бай и снова захрапел.
Так продолжалось несколько раз. Наконец, устав от попыток изобразить сон, бай по-настоящему заснул.
И тогда Омирбек, взяв свою толстую остроконечную палку-посох, тихо выбрался из юрты.
На него бросилась собака. Не дожидаясь, пока дана его укусит, Омирбек так огрел собаку палкой, что она тут же упала замертво.
Другие, продолжая лаять, почтительно отбежали в сторону.
– Силу уважают даже собаки скряги! – усмехнулся Омирбек.
Он быстро обшарил все вокруг и отыскал в соседней скромной юрте остатки богатой байской еды – котел еще теплого риса, жареное мясо, мягкие лепешки. Судя по тому, что еда была спрятана весьма старательно, Сыкмар-бай берег ее на завтра.
Омирбек плотно поел, а все, что осталось, отдал голодным псам, чем заслужил их вечную дружбу.
Потом он вернулся в гостевую юрту, лег на свое место, погладил живот и сладко заснул.
Его разбудил гневный вопль Сыкмар-бая:
– Омирбек! Как ты посмел съесть мою еду, нечестивец?
Омирбек протер глаза, долго недоуменно крутил головой, а потом воскликнул:
– О, хвала аллаху! Воистину аллах велик! Значит, это был не сон? А я-то думал, что мне снится, будто я нашел спрятанную вами от гостей еду л наелся вдоволь! Я ел только потому, что думал – это сон! Разве наяву я себе бы такое позволил, так-сыр? Но вы сами говорили о хороших снах, которые я увижу здесь, про то, что кто спит, тот ест! Вы же говорили так. таксыр?
– Ой-бой! Мало ли что может сказать несчастный человек, которого все обижают, – застонал толстый бай. – Зачем ты убил мою собаку, если ты думал, что видишь сон?
– А я и во сне не люблю, когда меня кусают.
– Не мог ее ударить тупым концом палки?