…Через день Омирбек уже узнал, что святого Диншаха растерзали враги. Оказывается, святой хаджи Диншах предпочел расстаться с жизнью, чем изменить вере. И аллах сотворил чудо – капли крови святого, упавшие на песок, превращаются в монеты. И с той поры каждый год монеты появляются в песке на могиле Диншаха в месяц его смерти.
Через неделю старый мулла уже не мог управиться с потоком приношений и нанял себе двух служителей помоложе.
Они построили шалаш, а каменщики приступили к строительству мазара над могилой святого.
Через две недели небольшой мазарчик уже был возведен, и толпы верующих копались вокруг в песке. Иной раз, если ночью накануне прогуливался здесь Омирбек, находились и монеты.
Какой шум тогда поднимался! И сразу же шла молва, что не один и не два человека нашли по одной монете, а сто человек отыскали по сто монет каждый!
Слава о Диншахе разнеслась по всей Хиве.
Кое-кто из придворных побывал у мазара и, захлебываясь от восторга, рассказывал другим о тамошних чудесах.
Наконец сам хан изъявил желание самолично осмотреть мазар.
Отправились всем двором. Поехал и Омирбек – как раз миновал месяц с того дня, когда он начал спор с шахом.
Ученые самаркандские, бухарские, кокандские ехали и удивлялись – откуда этот Диншах появился? Вроде бы нет о нем упоминаний в книгах…
А возле мазара уже шумел базар и колыхалась огромная толпа.
И старый мулла начал строить четвертую в своей жизни мечеть.
Хан и придворные, а за ними и ученые на колени перед мазаром стали, один Омирбек остался стоять.
– Почему не кланяешься? – спросил хан.
– Если я сейчас поклонюсь, о повелитель правоверных, то вам придется признать, что я был прав, – сказал Омирбек. – Вера превыше всех святых.
Хан разгневался:
– А как ты докажешь это? Вон сколько людей стоят на коленях перед святым! А ты, нечестивец, все еще упорствуешь! Сколько чудес сотворил Диншах! А ты упрямишься! Прошел месяц со дня нашего спора. И я сейчас прикажу палачу отрубить тебе здесь же, не сходя с места, голову и сделаю тебя святым Омирбеком! Ты будешь возлежать рядом с самим Диншахом. Мечтал ты когда-нибудь о такой чести?
– Лучше я буду нищим на этом свете, чем святым на том, – ответил Омирбек.
– Тогда доказывай свою правоту немедленно! – приказал хан. – А то поздно будет!
– Святой Диншах, – сказал Омирбек, падая на колени. – Даю обет: если я сегодня останусь жив, то уйду из дворца в свой аул!
– А-а, и ты поверил в силу святого Диншаха! – засмеялся хан. – Но это тебя не спасет! Эй, палач!
Палач уже стоял тут как тут – у него были старые счеты с Омирбеком, и он дождаться не мог, когда отделит ему голову от туловища.
– Разрубить меня вы всегда успеете, повелитель правоверных, – спокойно сказал Омирбек и встал с колен. – А пока посмотрите на мое доказательство…
И он попросил старого муллу раскопать могилу Диншаха.
Придворные возмутились, но хан, предвкушая казнь, был в хорошем настроении и махнул рукой – копайте!
Раздались крики удивления, когда старый мулла поднес хану два старых сапога.
– Там… больше ничего не было… О повелитель!.. – пробормотал он испуганно.
– Это мои сапоги, – сказал Омирбек. – В них и записка моя лежит. Вот и весь святой Диншах! Я закопал сапоги месяц назад, нанял этого старика молиться, ну а остальное… Да что говорить – верующий поверит во что угодно, хоть в двусапожного Диншаха!.. И уже моим сапогам кланяются ученые и… о мудрейший, даже ханы! Так что святого я могу вам сделать из чего угодно – была бы вера!
– Ну, если в меня не будут верить, – грозно сказал хан, – то меня будут бояться, а это тоже чего-нибудь стоит… Я отпускаю тебя, Омирбек! Поезжай к себе и служи нам так же верно!
И грустный палач, вздохнув, отошел в сторону.
А радостный Омирбек тотчас же скрылся в толпе.
И снова аул, юрта, друзья
Глава шестая
Омирбек боялся, что милость хана – только маска, и властитель Хивы все-таки хочет рассчитаться с ним за дерзкий язык.
Поэтому шутник добирался к себе в родной аул кружным путем и в каждом встречном хивинце подозревал подосланного убийцу.
Но зато, вернувшись домой, он вздохнул полной грудью.
– Омирбек, это правда, что, когда ты приехал в Хиву и тебя спросили «Какой сегодня год?», то ты ответил: «Я первый раз в вашем городе и ваших дней и месяцев не знаю?».
– Правда, правда, – соглашался Омирбек. – Все, что ни говорят обо мне, все чистая правда. Я столько глупостей наслушался в Хиве, что теперь родная глупость кажется мне мудростью!
О жизни в Хиве Омирбека спрашивали многие, но он отделывался шутками, вероятно, ему было неприятно вспоминать самодура-хана и всю прочую придворную грязь.
– Вай, Омирбек, мой сын проглотил мышонка, vi о в таких случаях делают в Хиве? – спрашивал сосед.
– В Хиве в таких случаях мальчика тотчас гке заставляют глотать кошку, – смеялся Омирбек.
– А как ты считаешь, – спрашивал шутника другой сосед, – в Хиве большая разница между простым мясником и муллой?
– Такая же, как и у нас в Чимбае.
– Какая же?
– У мясника скотина сначала испускает дух, а потом он сдирает с нее шкуру, а мулла сначала сдерет с тебя пять шкур, а потом уж разрешит испустить дух!
Один известный музыкант пригласил Омирбека в гости, усадил на самом почетном месте и начал играть для него.
Он перебрал самые различные инструменты – най, дутар, кобыз, гирджек, танбур, – и на всех он играл великолепно.
Попутно он объяснял, кем и когда та или иная музыка была сочинена, кем и где был сделан тот или иной инструмент.
Хозяин надолго увлекся, а Омирбек все чаще начал поглядывать в сторону кухни.
После того как хозяин еще раз сыграл на всех инструментах, которые были в доме, он спросил гостя:
– Омирбек, звуки какого инструмента вам больше всего понравились?
– Сытому нравится одна музыка, а голодному – другая, – ответил Омирбек. – Сначала мне очень нравился дутар, а сейчас самыми лучшими звуками для меня были бы удары в казан.
Омирбек и Досназар-Левша зашли на постоялый двор. Им хотелось есть, и они взяли у хозяина несколько вареных яиц.
Разбив их, увидели, что яйца порченые.
– Из них скоро цыплята вылупятся! – рассердился Досназар.
– Тише, тише! – замахал руками Омирбек. – Если твои слова услышит хозяин, он потребует с нас денег еще и за цыплят!
Как-то раз один очень жадный хозяин угостил Омирбека маленьким кусочком мяса.
Положив мясо перед собой, Омирбек не стал его есть.
– Что случилось? – удивился хозяин.
– Очень горячее мясо.
– Так ты подуй на него!
– Боюсь, что если я дуну, оно улетит в степь, – ответил Омирбек.
Тот же хозяин, угощая Омирбека в другой раз, положил ему на лепешку малюсенький кусочек жареной печени.
Омирбек стал утирать слезы.
– Что с тобой? – заволновался хозяин.
– Бедный я, несчастный! – проговорил, всхлипывая, Омирбек. – Глаза мои слабы стали…
– Плохо видишь, что ли? – спросил хозяин.
– Да. Лепешку вот вижу, а печенку – нет…
У одного бая жена родила ребенка через три месяца после свадьбы.
– Надо мной все смеются, помоги как-нибудь! – попросил бай Омирбека.
– Нет ничего легче, – ответил Омирбек. – Сколько времени прошло со дня свадьбы?
– Три месяца.
– А сколько времени прошло, как твоя же «а вышла замуж?
– Тоже три.
– Вот уже шесть. А сколько времени ребенок был в утробе матери?
– Три месяца.
– Вот тебе и девять месяцев! И чего люди смеются, не понимаю, – удивился Омирбек. – Все нормально.
– Ой, спасибо тебе! – обрадовался бай. – А го я уж начал волноваться.