– Слава аллаху, кажется, к севу я поспел… Эх, и спешил же я…
Вытер пот и добавил:
– Эх, погубит меня когда-нибудь моя торопливость!
Стоял Омирбек у дороги. Мчались по ней какие-то всадники. Они грубо спросили:
– Эй ты, скажи, где дорога ябы?
Ябы – это один из подродов у каракалпаков. Любой мальчишка знает, как проехать к ябы. Но слово «ябы» имеет еще и иное значение – рабочая лошадь. Поэтому Омирбек, обидевшись на всадников, прикинулся малоумным и сказал, указывая пальцем на колею от колес арбы:
– Вот дорога ябы.
– Быстро отрубите голову этому болтуну! – приказал старший из жигитов.
– Зачем быстро, когда можно это сделать и медленно, – сказал Омирбек. – А еще лучше – потихоньку, не торопясь…
Кто-то из жигитов засмеялся.
– Дайте по голове этому ишаку! – снова приказал старший.
– Давайте-давайте, на обратном пути сможете взять головы обратно, – сказал Омирбек, на всякий случай отскакивая в сторону.
– Да он несмышленыш! – догадался один из жигитов. – Не стоит тратить на него время!
И грубияны ускакали, так и не узнав правильного пути.
Один бай, давно поверявший надежду посмеяться над Омирбеком, все-таки никак не мог примириться с тем, что Омирбек когда-то ловко высмеял его.
И придумал бай такую хитрость: проверить память Омирбека.
Он шел мимо юрты Омирбека и спросил:
– Что ты хотел бы сейчас съесть?
– Яйцо, – ответил Омирбек.
Бай ушел и пришел к юрте Омирбека ровно через два года.
Хозяин, как обычно, сидел у порога.
– А с чем? – спросил бай. словно продолжая тот, начатый два года назад, разговор.
– С солью, – ответил Омирбек.
Ишан из Муйнака начал строить себе мазар – могильный памятник. Когда он был готов, ишан повел туда друзей и спросил их:
– Как вы считаете – мазар хороший? Или в нем чего-то еще не хватает?
– Не знаю, что ответили его друзья, – сказал Омирбек, когда ему рассказали об этом. – Но я бы ответил ишану так: «Все в порядке, не хватает только самой малости – вашего благословенного пребывания внутри!»
Неизвестно, правда это или нет, но про Омирбека рассказывают такую историю.
У жены одного богатого бая родился сын.
Бай был рад наследнику, но ему казалось, что ребенок растет слишком медленно. Созвал бай лекарей, хабибов. Никто не берется ускорить рост ребенка.
– Это может сделать только один человек – Омирбек, – сказали баю.
И бай послал за Омирбеком своих жигитов.
– Ты все знаешь, все умеешь, сам Хивинский хан тебя любит, помоги мне. Хорошо заплачу за это, – сказал бай, когда к нему прибыл Омирбек.
– А что нужно делать? – спросил Омирбек.
– Найди такие травы для моего сына, чтобы он рос быстрее.
– Можно помочь, – сказал Омирбек. – Только чтобы собрать эти травы, нужно несколько лет. А за это время ты со своим сыном не должен видеться. Иначе лекарство не подействует! Пусть лучше он живет у меня!
Бай согласился, дал Омирбеку денег, и тот унес байского сына к себе в юрту.
И мальчик стал расти вместе с детьми Омирбека и других бедняков.
Бай занимался своими делами и о наследнике почти не вспоминал.
Прошло, как говорят, семнадцать лет.
Омирбек пришел к баю и сказал:
– Я уже собрал все травы, которые нужны для быстрого роста, и твой сын выпил их настой. Теперь посмотри, как он вырос!
И ввел в юрту семнадцатилетнего юношу.
– Чудеса! – воскликнул бай.
…Если вы услышите в степи старинные истории о Турехан-бае, бае справедливом и добром, то знайте, что это и есть воспитанник Омирбека.
Омирбек не мог видеть вокруг себя скучные лица.
Он сразу придумывал какую-нибудь шутку, веселил собравшихся занятной историей, мог и посмеяться над кем-либо.
Даже на похоронах какого-нибудь богатея, когда все вокруг превозносили добродетели почившего, Омирбек не мог удержаться от того, чтобы не вспоминать о том, как покойный обманывал при жизни бедных и как грабил ближних своих.
Поэтому Омирбека старались на богатые похороны не приглашать – мало ли что он выкинет. Один раз, когда хоронили чимбайского муллу, Омирбек такую шутку выкинул, что до самого вечера все пересмеивались, и обряд похорон был нарушен.
И на этот раз, когда умер один богатый бездельник, родственники его пришли к Омирбеку и очень просили его не приходить на похороны.
– Не делай покойного посмешищем, – просили они.
– Он был глупым, вздорным человеком, – сказал Омирбек, – и как у вас языки повернутся возносить ему хвалу и обманывать аллаха, выпрашивая для него местечко в раю?
– Ну что поделаешь, дорогой, уважаемый Омирбек, – оправдывались жигиты, – таков обычай, ты же знаешь.
– От вредных обычаев нужно отвыкать, – произнес Омирбек. – Нет, не просите меня – все равно приду.
– Если ты останешься дома, то мы дадим тебе козленка, – наконец пообещали жигиты.
– Хорошего, годовалого козленка?
– Да, откормленного годовалого козленка. Только не срывай обряд…
Омирбек согласился, и жигиты облегченно вздохнули.
…Когда же начался плач по покойному, в юрту вдруг тихо вошел Омирбек.
Жигиты, которые приходили к нему, продолжая причитать, сердито покосились на вошедшего.
Омирбек сделал им успокаивающий знак и тоже начал причитать:
– Вай-вай-вай, тот козленок, которого вы мне обещали, вай-вай-вай, мы не договорились, вай-вай-вай, будет ли он козлом, вай-вай-вай, или козой, вай-вай… Если козел, вай-вай… то я не согласен, вай-вай…
– Вай-вай, пусть будет коза, вай-вай, только молчи, вай-вай, – ответил один из жигитов.
Но так как слова Омирбека уже заставили всех присутствующих насторожиться, ответ жигита вызвал громкий общий хохот, и обряд был сорван.
– Надо договариваться сразу обо всем, – усмехаясь, оправдывался Омирбек. – Козленок, козленок… Если бы сказали – коза, сразу бы все было ясно… Сами виноваты.
Один бай созвал гостей на большой той, и среди приглашенных оказался Омирбек.
По тому, как Омирбек нахмурился, глядя на некоторых приглашенных, хозяин понял, что у шутника есть к этим людям свои счеты. И очень испугался, что острые шутки Омирбека в адрес этих почтенных людей могут сорвать той.
Тогда бай подошел к Омирбеку и стал его просить:
– Почтенный, посиди сегодня молча, не открывай рта. Я тебе за это дам пять барашков.
Омирбек рассмеялся:
– Я за свои шутки никогда не получал такой награды, а теперь только за то, что молчу, могу стать богатым!
И он согласился.
К великому удивлению гостей, Омирбек просидел весь той молча, и когда его спрашивали, что с ним, то показывал на горло – охрип, мол.
Той прошел так, как этого хотел хозяин, гости разошлись.
– Где мои барашки? – спросил Омирбек.
– Хватит с тебя и одного, – сказал бай и приказал привести Омирбеку самую плохую овцу.
– Э-э, – покачал головой Омирбек, – не то обидно, что я поверил богатому. Жалко, что столько смеха мы упустили… Улыбка и шутка – это не бараны, если они упущены, их не поймаешь!
Иной раз до того туго приходилось Омирбеку и его семье, что хоть ложись и умирай от голода. И в соседних юртах было не лучше – даже родные помочь не могли, самим есть нечего.
Тогда Омирбек брался за любую работу, хотя он в ней и разбирался мало.
– Э-э, голод заставит и зайца на кобызе играть, – говорил Омирбек.
Однако с годами он многому научился: мог рвать зубы, подковывать ишаков, шить седла, писать письма – всего и не перечислишь.
У одного торговца разболелся зуб. За настоящим табибом-врачом нужно было ехать чуть ли не в Муйнак, поэтому и позвали Омирбека.