– В нашем городе после ужина подают виноград.
– А у нас это считается предосудительным, – возразил Насреддин.
На одной свадьбе Насреддин оказался рядом с незнакомым человеком, который с жадностью хватал горстями сахар, конфеты и всякие сладости и рассовывал их по карманам.
– Это я сынку, – оправдывался он, поглядывая на Насреддина.
– Подарки со свадебного пира особенно приятны детям, не правда ли?
Тогда вдруг Насреддин вылил ему в карман полный чайник горячего чая.
– Э-э, что вы делаете, любезный! – завопил жадный гость.
– Когда ваш сын съест столько всяких сладостей, ему несомненно захочется пить!
Один обжора в гостях объелся и заболел.
– Зачем же ты так много ел, жалости у тебя нет, – заметил ему Насреддин.
– А чего жалеть, ведь пища была чужая, – перебил его обжора.
– Еда-то чужая, но желудок-то твой! Его и надо жалеть!
Насреддин варил дома мясо. Пришли приятели. Один приятель воскликнул:
– Слава Аллаху! Всевышний, который посылает хлеб насущный, не оставляет человека в беде. Сегодня он послал нам это мясо, которое варится у моллы.
– Смотри, не ошибись, – возразил Насреддин, – ведь бывает так, что бог лишает человека даже его собственной доли, так что не зарься на чужое добро. Я поклялся разводом с женой, что никто из вас не съест и кусочка этого мяса.
Один из близких друзей моллы пришел к нему из своего селения в гости. Войдя во двор, он принялся бить своего осла:
– Хоть бы ты сдох! – кричал он.
– Что бы я ни грузил на тебя, ты не хотел везти! Ты опозорил меня перед самым дорогим другом!
– Не бей его, – сказал Насреддин.
– Как ничего он не привез сюда, так же ничего не увезет отсюда.
Однажды Насреддин жевал тянучку. Когда пришло время идти обедать, он вынул тянучку изо рта и прилепил ее к кончику носа.
– Зачем ты это делаешь? – спросили его.
– Хорошо, когда твое имущество перед глазами, – ответил Насреддин.
Когда Насреддин работал кузнецом, он завел у себя порядок: после работы, перед тем как повесить на крюк мехи, он затыкал в них все отверстия.
– Зачем ты так делаешь? – спросили его.
– Не люблю расточительства, – ответил ходжа.
– Зачем, скажите, воздуху пропадать даром.
Насреддин выбирал себе щенка. Ему говорят:
– Корми его хлебом, накрошенным в молоко.
– Если я его буду так кормить, все собаки ко мне сбегутся.
Нагрузил ходжа на осла две корзины винограда и отправился в город. Там пристали к нему ребятишки:
– Ходжа, дай мне винограду!
Окинул ходжа взглядом толпу ребят. «Если дать всем, – подумал он, – это влетит в копеечку». И он дал ребятам по крохотной веточке в три-четыре ягодки. Дети подняли шум, говоря:
– Эфенди, только и всего?
– Послушайте, – сказал ходжа, – вкус у них одинаков, виноград, что в этих корзинах, на вкус одинаков. Поэтому нет никакой разницы – съесть мало или много.
Насреддин подарил нищему свои изодранные шаровары и сказал:
– Эти шаровары – память о моем покойном отце, которого я очень любил. Но я дарю их тебе, чтобы бог взамен даровал мне лучшие во сто раз.
Нищий разглядел заплаты и пятна на шароварах и сказал:
– Да смилуется Аллах над твоим отцом! Слишком уж рано он стал мечтать о рае, ведь он мог бы еще несколько лет проходить в этих шароварах. А лучше ты дай мне вместо этой драгоценной памяти о твоем отце один динар. И память об отце останется у тебя, да и мне будет лучше.
Один купец решил повидаться в дальние страны и пришел проститься с Насреддином. Увидев на его руке кольцо, купец решил выманить его.
– Насреддин! – сказал он вкрадчиво.
– Я часто приходил к тебе, любил беседовать с тобой. Сейчас надолго уезжаю. Ты подари на память кольцо. Каждый раз, глядя на него, я буду вспоминать тебя. Ходже не хотелось отдавать кольцо, единственную дорогую вещь, поэтому он сказал:
– Я тоже не хочу забывать о тебе и поэтому думаю, что кольцо отдавать ему не следует. Каждый раз, глядя на него, я буду думать: «Ведь не просил его у меня, а я не дал ему его». И тоже буду вспоминать о тебе.
Сидел Насреддин у ворот и с аппетитом уплетал жареную курицу. Подошел сосед и попросил:
– Послушайте, ходжа, у вас очень вкусная курица, дайте и мне кусочек.
– Не могу! Я бы дал с большим удовольствием, да курица-то не моя, а моей жены.
– Но сами-то вы, вижу, едите!
– Что же мне делать, – отвечает Насреддин, – если жена велела мне ее съесть.
Что бы ни попросили у Эпенди, он давал эту вещь на другой день. Когда его спросили, почему он так делает, ходжа ответил: