Штирлиц шел по Берлину и увидел проституток. «Недосуг,» – подумал Штирлиц.
Штирлиц увидел снежную лавину и подумал: «Бедный пастор, он так и не научился свистеть».
Штирлиц всю ночь зяб и топил камин. Наутро камин утонул.
Штирлиц толкнул дверь рукой. Дверь не поддалась. Штирлиц подналег плечом. Дверь не поддалась. Штирлиц разбежался и со всего размаха толкнул дверь. Дверь не поддалась. «ЗАПЕРТО» – мгновенно догадался опытный разведчик. И только всеведущий Мюллер знал, что дверь открывается в другую сторону.
К Штирлицу пришли из гестапо:
– Если опять не заплатите за электричество, отключим ваш радиопередатчик.
Штирлиц ехал к Берлину. Город был окутан дымом пожаров. «Опять забыл выключить утюг» – с досадой подумал Штирлиц.
Штирлиц зашел в кабинет к Кальтенбруннеру и отбросил копыта.
– Вы бы тут еще рога набросали! – сказал шеф гестапо, сморщившись.
Штирлиц знал, что война закончилась, но не знал только, где.
В Берлине все знали, что Кэт – разведчица, но кто она на самом деле, знал только Штирлиц.
Штирлиц встал и попробовал слив. Потом еще попробовал. Потом Штирлиц заметил табличку: «Слив не работает!».
Штирлиц увидел пастора Шлага и подумал:
– Молодчина, решился все-таки на побег, – но побег подломился, и пастор упал с дерева.
Штирлиц пришел домой уставший, сел и уронил голову на стол. Кэт в ужасе закричала. Это была голова Холтоффа.
Кэт подошла к зеркалу и увидела на шее пятно. «Засос», – подумала она вспомнив, как вчера Штирлиц дал ей по шее за то, что она не передала «SOS» открытым текстом.
Письмо из Центра до Штирлица не дошло. Он перечитал его еще раз – все равно не дошло.
Из подвала Кэт видела, как Штирлиц вышел на улицу и стал стрелять.
– И мне одну стрельни, – крикнула она.
Штирлиц пропустил два стаканчика вина и успел только к третьему.
Штирлиц шел по Кальтенбруннерштрассе.
– Стой! – услышал он окрик из-за спины. Штирлиц засунул руку в карман.
– Это конец, – подумал Штирлиц, – но где же пистолет?.. Но тут же с ужасом обнаружил:
– Это пистолет… но где же конец….
В дверь постучали. Штирлиц открыл и увидел на пороге маленькую собачонку.
– Ну, чего тебе, дуреха?
– Сам дурак, я из Центра!
Учительница знакомится с детьми, которые встают и называют свои фамилии.
– Иванов.
– Сидоров.
– Штирлиц!!! Учительница:
– Это еще что такое? Выйди из класса! Завтра придешь с отцом! Назавтра учительница объясняет все отцу, который отвечает:
– Понимаете, Сема стесняется
– Борман его фамилия
Во время очередной бомбежки Штирлиц пробрался в кабинет Шелленберга. Он никогда не упускал возможности позвонить в Москву на халяву.
Штирлиц сидел на магнитном барабане и меланхолично жевал перфоленту. «Еще 25 метров осталось…» – машинально отметил Штирлиц. Жевать перфоленту было невкусно и неудобно, но другого способа уничтожить полученную информацию у Штирлица не было.
Над головой Штирлица всю ночь свистели пули. Так бывало всегда, когда живущий этажом выше Зигфрид Пуль приглашал к себе родственников.
Идя по еле приметной на снегу дорожке, Штирлиц услышал раздавшееся из сугроба шипение. Он выхватил парабеллум и выпустил в сугроб всю обойму, после чего продолжил свой путь. И только через 5 минут он вспомнил, что пастор Шлаг так и не научился свистеть.
Мюллер вызывает Штирлица:
– Штирлиц, как вы объясните, что отпечатки ваших пальцев найдены на заднице Евы Браун?
– Я-то объясню. А вот как вы объясните то, как вы их там нашли.
– Я всегда жалел Штирлиц, что вы работаете не на меня.
Как-то зашел Штирлиц к гестаповцу Рольфу и стал просить у него моющиеся обои. Рольф долго отнекивался и наконец дал один рулон. Получив обои, Штирлиц перевел разговор на радистку. Штирлиц сделал это сознательно. Теперь, если Рольфа спросят, зачем приходил Штирлиц, Рольф скажет: поговорить о радистке. А об обоях будет молчать.
В дверь позвонили, Штирлиц открыл. На пороге он увидел Холтоффа в строительной каске.