-Мне очень жаль, что тебе придется это нести. Что бы я ни делала и где бы ни была, ты неотступно следуешь за мной, в моей душе, в моих мыслях.
-Не переживай, я радуюсь, что ты жива, думай сколько угодно.
-Лучше бы мне умереть.
-Если ты умрешь раньше, чем это нужно, станет только хуже и еще труднее. Смерть не решение, а бегство. От смерти не будет лучше, поверь мне. Легче станет только, пройдя свой путь, полностью и по-настоящему.
-Свой путь… Нет у меня больше своего пути.
Я вдруг почувствовала, как приступ паники и тяжелое ожидание всего дня медленно сползает с плеч на пол, впитываясь в холодную, сухую землю. Почему, почему так?
-Почему так? Почему только ты можешь меня успокоить? Прекратить любую истерику, заставить дышать. Ты всегда слышишь мое молчание и всегда находишь нужные слова для утешения. Хотя я не прошу об этом.
-Я не хочу, чтобы ты страдала, Анюта. Не просишь, а я знаю, что только я могу тебе помочь. И я хочу, чтобы ты была счастлива. Но видишь, как, не могу тебе этого дать.
-Мне хочется верить, что во всем что происходит сейчас есть особенный смысл. Что это какой-то двоичный код и совсем близко спрятана загадка, которую я не могу разгадать. Что у происходящего несомненно два значения, что где-то внутри ты еще есть, спрятан среди множества нулей и единиц.
-Смысл есть.
-Но не тот, наверное, которого мне хочется.
-А какой тебе хочется? Расскажи мне.
-Ты знаешь. Мне стало страшно самой это произнести. Я затаилась и стала ждать. Он размышлял. Как хищник, решающий что делать с добычей. Я не хотела снова слышать, что он крепость и все эти слова про нелюбовь. Но, как и всегда, он смог меня удивить.
-Чтобы ты смогла быть со мной, тебе нужно вырасти до моего энергетического уровня. Меня слишком много для тебя сейчас. Я развиваюсь дальше и становлюсь сильнее. Если я вернусь к тебе, ты не справишься, я знаю это. Я стал больше и сильнее, а ты наоборот, себя растратила и стала меньше. Ты стала ослабевать и сдаваться вместо того чтобы расти. Да, сложно, всем сложно, малыш! Весь мир страдает! Кругом одни страдания и боль. Это не повод сдаваться, вот так просто. Нельзя сдаваться!
Я знала, что он был прав, знала, но не хотела признавать. Знала, чего он хочет от меня как от человека, личности. Меня сдерживало только одно, я понимала, чего бы я сейчас не достигла, мне больше его не вернуть.
-Ты не прав. Я не жду и не надеюсь на «вместе». Но боль по тебе это одно, а то чему она меня научила совсем другое. А сколько книг я прочла, каждая из них оставляет след. А боль… Пусть это будет моей последней слабостью. Пока болит мы живем, после лишь существуем.
Глава 4
Выбрав в электричке место у окна, я закинула ноги на какой-то боковой выступ, я часто так делала если народу было не много или если напротив не сидела скандальная старушенция или брезгливая бабка. Руки привычно потянулись к волосам и стянули их в косу. В замкнутом пространстве интенсивно и глубоко передается, и впитывается неблагоприятная энергия. Мне не хотелось поглощать в себя негатив.
Я поймала себя на мысли что думаю об этом совершенно естественно, и что меня никто не заставляет это делать. Вот так просто, то что мной отвергалось вначале теперь стало частью меня самой.
Дорога занимала чуть более двух часов. Мне нравилось наблюдать в окно как меняют другу друга густые рощи. То березовые, рассеянно разбежавшиеся вдоль железнодорожных путей, то сосновые чуть поодаль дружными кучками жавшиеся друг к другу.
В этом месяце в социальных сетях сплошь всевозможные тренинговые новинки, марафоны и прочая дребедень.
Что толку сходить с ума в одиночку. Суть тренинга заключалась в том, что авторы давали на каждый день новое задание. Задания были расписаны на неделю вперед. Это были самые разные, иногда странные вещи, поездки, встречи с друзьями или, например, лимерики.
Заданием этого дня стал текст на одну букву. Меня это так позабавило, что, угадайте с кем я решила этим поделиться. Вот так необычно я пожелала ему доброго утра.
-Под пушистым полным пнем пряли пряжу поп с попом. А ты говоришь я не развиваюсь. Попробуй писать правду понемногу, перед прогулкой по поляне. Поймешь почему повар поливает плов подливкой.
Настроение стало приподнятым, как это называют — проглотила смешинку. Больше всех людей на свете этот человек мог меня рассмешить. И ответил он, не растерявшись, буквально сразу же.
-Привет, папа. Помнишь после полудня пылающие печи поднебесной полностью перекрывают пустынные, птичьи поля.
Я удивилась и порадовалась. Мне показалось в этих словах что-то романтичное.