...
За её спиной, тихо и осторожно, чуть скрипнула дверь...
Анфиса оглянулась...
В дверях показалось встревоженное лицо няни. Чуть помедлив в некоторой нерешительности, и с заметным трудом переставляя больные ноги, она зашла в комнату...
Добрая старушка спросила её:
«Феничка, у тебя ничего не случилось? Что-то мне почудилось, что у тебя что-то случилось!»
Анфиса только смогла ответить ей тихо:
«Я играю...»
Няня подошла к ней ближе, оглядела озабочено, погладила своими тёплыми, мягкими, добрыми, морщинистыми руками её волосы, голову, и спросила:
«Ты не болеешь? Какая-то ты бледненькая!..»
Анфиса хотела было ответить, что её просто немного напугал голубь, просто голубь, обычный голубь. Она обычно ничего не скрывала от няни, та всегда могла её понять. Но сейчас она понимала, что рассказывать про это, про то, что произошло, никому нельзя...
Она сказала:
«Няня, давай послушаем у тебя пластинку про голубку!»
Эту кубинскую песню, в исполнении Клавдии Шульженко, няня очень любила. И Анфиса тоже. В комнатке няни был старый патефон, который Анфиса очень любила сама заводить, и много разных старых пластинок, даже ещё довоенных...
Няня улыбнулась ей и охотно согласилась:
«Пойдём, пойдём, пташка ты моя! Пойдём, послушаем!.. А потом, если захочешь, мы с тобой солнышков испечём!..»
«Солнышками» Анфиса называла маленькие круглые оладышки, которые они пекли с няней...
Герта сказала, что большой круглый блин - это, на самом деле, Солнце. А маленькие оладышки - это тоже солнышки. И Арина сказала, что индейцы делали из кукурузы круглые лепёшки, и это тоже было Солнце. И они строили храмы Солнца как пирамиды. И у них там было тайное шаманское Солнечное Братство. Где-то, в большой конспиративности, и сейчас есть, чтобы поднять восстание за социализм.
А отец всё время говорит, что мы все состоим из Солнца, и что все люди - солнечные дети и солнечные братья и сёстры. И когда все люди это поймут - наступит коммунизм...
Анфиса быстро убрала в коробку перо и картинки, и они пошли в нянину светёлку, слушать «Голубку»...
Песню «Орлёнок» они тоже очень любили, и тоже иногда вместе её пели.
И ещё няня ей пела: «Один сокол - Ленин, другой сокол - Сталин». Это про будущую революцию.
И ещё: «Где ты, сокол мой, летаешь...»
Петь у них в доме вообще любили...
...
Засыпая в этот вечер, Анфиса подумала:
«Он прилетел откуда-то со стороны Марсова поля... Да, Марсова поля... Там теперь Вечный Огонь... Голубь - это потому что в городе. А если на даче - то, наверное, был бы Сокол. Или Орёл...
А если в лесу - то даже и человек...
В лесу можно никого не бояться... На будущее лето - обязательно пойду подальше в лес! Как можно дальше!..
Он должен скрываться где-то в северном направлении... Там ещё у нас такие дикие леса!..»
Глава 7: СОЛНЕЧНОЕ БРАТСТВО
«Не стоило бы жить, если бы человечество не озарялось звездой социализма, звездой будущего. Ибо «я» не может жить, если оно не включает в себя всего остального мира и людей. Таково это «я»...». (Ф. Э. Дзержинский «Дневник заключённого», 10 мая 1908)
Солнечные «жертвинки»
Анфиса про своё детство помнила не всё. Но она хорошо помнила, как няня пыталась приучить её есть мясной суп. Анфиса никакие супы не любила. Ну, разве что, рыбные. Или постный борщ. А мясные супы, ну, совершенно не любила.
Свинину у них в доме вообще не ели, даже когда родня иногда привозила с Украины ветчину или сало. Когда, в определённых творческих кругах, началось повальное увлечение йогой и разными сопутствующими вещами, вроде вегетарианства, то мясо есть почти вообще перестали. Няня это не очень одобряла, и уговаривала домашних поесть «хотя бы курочку», но без особого успеха.
Анфиса помнила, как один раз отец и Герта говорили на кухне что-то насчёт мясного супа, и Герта сказала, что в супе - «жертвенное животное». И это космогония. Анфису это удивило, и она это запомнила. Просто сидеть за тарелкой с супом, который совершенно не хочется есть, было слишком скучно. Но думать, сидя перед этой тарелкой, что в ней какое-то «жертвенное животное», это было уже интересно.
Анфиса уже давно придумала себе из сидения за супом достаточно увлекательную игру. На поверхности мясного супа всегда было много совершенно правильных круглых «жиринок» разной величины. В солнечную погоду, когда солнечные лучи падали на кухонный стол, они все удивительно сверкали на Солнце! И ещё, что было удивительно: эти «жиринки» совершенно не смешивались между собой, хотя постоянно, и очень тесно, соприкасались друг с другом своими круглыми краями.