– Энви, я серьёзно.
Гомункул наклонился к нему через стол, опёрся на соединённые ладони.
– Боишься, что начальник на ковёр из-за меня вызовет? – вкрадчиво прошептал он, вскинув бровь, и с ироничной улыбкой потянулся к торчавшей золотистой прядке.
– У тебя привычка наживать проблемы на ровном месте, – не отреагировал на выпад алхимик. – И ты не понимаешь, что такое нести ответственность за свои поступки.
Энви отклонился и нарочито зевнул, но в прищуренных глазах таился злой огонёк. Он ненавидел, когда кто-то принимался читать ему лекции, раз уж Стальной его насквозь видит, то должен понимать. Хотя нервничал Энви не только поэтому: ему не давали покоя слова из давнишнего сна. Точнее, бреда, как сказал Стальной. Наверное, глупо волноваться из-за слов, которые Эдвард не говорил в реальности и вряд ли когда-нибудь скажет, но Альфонс действительно значил для Стального очень много. Наверное, даже слишком много. Энви отчасти понимал этого мальчишку – сам он испытал настоящий шок, смешанный с горьким изумлением и неверием, когда узнал, что стало с Ласт, а Глаттони так вовсе заклинило. И если бы на месте Ласт вдруг появилась бы новая Похоть, гомункул невольно сравнивал бы её со своей погибшей сестрой. И даже если бы они поладили с новенькой, Энви никогда бы не забывал: она занимает чужое место.
Конечно, Эдвард никогда не скажет подобного в лицо.
Но Энви не мог отделаться от навязчивой и весьма неприятной мысли, что он тоже всего лишь занял не принадлежавшее ему место.
***
Они расспрашивали горожан о Костяном уже с неделю или две, а ничего так и не прояснилось. Почти. Эдвард выяснил, где жил Кестер, и разобиженный – как это, не он первый разнюхал?! – гомункул решил взять реванш. Энви отправился на рассвете, конечно же, не предупредив Стального. Нужный дом он нашёл быстро: мальчишка показывал наскоро набросанный план с похожим на скрещённые кости крестиком, а гомункул запомнил.
Вот и он – симпатичный двухэтажный домик из белого камня, с наружной лестницей, прохудившейся кровлей и округлым балконом, который облюбовала целая стая голубей. Внутри наверняка должны быть какие-нибудь подсказки, и найдёт он их раньше Стального. Миновав крыльцо, осторожно толкнул дверь – не заперто – и прошёл в пыльный коридор. Половицы тихо и протяжно поскрипывали, пока предвкушающий триумф Энви пробирался к первой на своём пути комнате.
Гомункул настороженно замер: в похожей на совмещённую с кабинетом спальню стоял у окна невысокий лысый человек. Энви окинул его оценивающим взглядом: в кармане что-то оттопыривается, похоже нож, на руках поблёскивают кастеты, мужчина хоть и низкий, но крепкий. Мародёр? Если один – ещё не страшно, а если в оставшейся паре комнат есть и другие – это может быть немного проблемно. Впрочем… На лицо Энви заползла азартная усмешка. Вполне возможно, что этот тип и станет зацепкой.
Гомункул прокрался по пыльному зелёному ковру ещё пару метров – точно затаившийся в засаде хищный зверь – и прыгнул на человека. Враг успел только взмахнуть руками, после чего неуклюже шлёпнулся на тонкий выцветший ковёр. Похоже, сильно ударился затылком, вон как скривился. Потянувшуюся к нему руку гомункул безжалостно вывернул, и мужчина тихо, сквозь сжатые зубы, взвыл.
– Стой, – прохрипел он, смаргивая навернувшиеся от боли слёзы. – Мы… мы можем договориться.
– Правда? — Энви наигранно рассмеялся и сменил выражение лица на серьёзное. – Меня это не интересует.
Связать бы его, тащить на себе как-то не хочется. Жаль, верёвок поблизости никаких нет, а он так увлёкся самой идеей, что не подумал. Придётся придушить и волочь на своём горбу, раз заранее не догадался.
– Красная тинктура, – тихо и веско сказал пленник, нервно облизывая губы, уголки которых поднимались в жалкой, неприятной улыбке. – Мы можем дать её тебе вместо огрызка, который у тебя остался. В обмен на помощь.
На секунду-другую Энви впал в ступор. Он не мог ослышаться, не бывает таких совпадений. Этот тип знал, кто он, более того, был осведомлён о его проблеме. Пленник знал подозрительно много: информация по поводу Энви была засекречена, о том, кто он такой на самом деле, могли сказать лишь несколько человек. Неужели кому-то из них хватило ума проболтаться?
– Откуда?.. – потрясённо прошептал Энви.
– Связи в Централе, — процедил мужчина сквозь стиснутые зубы. – Мы помогали вам раньше. С тобой лично не встречались, но о тебе здесь наслышаны.
Скорее всего, он не лгал: во-первых, Энви бы заметил, во-вторых, Ласт как-то рассказывала о помощниках, работающих на границе с Кретой. В любом случае, гомункул не собирался так быстро соглашаться. Для начала необходимо проверить, не разводят ли его.
– Скажи что-нибудь более весомое, – тонкие пальцы гомункула несильно, но ощутимо сжали горло пойманного. - Я теряю из-за тебя время.
– Костяной работает на нас.
– Правда, что ли? – скептически протянул Энви. Пальцы сжали чужое горло сильнее. – Жаль. Неубедительно.
– Подожди! Посмотри в правом кармане, – просипел человек. Кровь отлила от вспотевшего лица, а глаза быстро бегали из стороны в сторону. Он боялся, панически боялся и с трудом держал себя в руках.
Подозрительно это. Хочет освободиться и нанести удар, пока гомункул будет шарить по его вещам? Не убирая одной руки с горла, второй Энви на ощупь нашарил карман. Внутри было что-то узкое и скользкое, похоже на стекло. Схватив его, гомункул поднёс вещицу к глазам и не удержался от тихого возгласа изумления: в колбе плавала знакомая красно-розоватая жидкость. Полуфабрикат философского камня, который мало кто мог сделать. Тех, кто в этом преуспел, буквально по пальцам одной руки пересчитать можно.
– Его Костяной создал, – шумно сглотнув, сказал мужчина. – Он способен тебе помочь с камнем.
– М-м, допустим, – промурлыкал Энви, стараясь скрыть обескураженность. – Взамен на что?
– Взамен на технологию создания гомункулов.
– Хо. Не жирно?
– Не просто ж так. Хочешь стать во главе? – ощутив, что хватка немного ослабла, мужчина немного приободрился.
– Не-а. Я ж не Жадность, – приняв скучающий вид, он демонстративно зевнул.
– Но это не такая большая плата за свободу, а?
– Не понял, ты меня сейчас соблазнить пытаешься? – лицо гомункула разделила пополам широкая ободряющая ухмылка. – Мне нравится, продолжай. Что ещё?
Это ж надо быть таким наивным – полагать, что Энви легко купится на подобные обещания. Ему ли не знать, что подобные слова – просто красивая обёртка, под которой ничего нет? Даже если предположить, что Костяной способен создать полуфабрикат философского камня, это не гарантирует успеха в его случае. К тому же, никто не позволит Энви стать во главе новых гомункулов, из него скорее попытаются сделать ценную марионетку. И не факт, что житься ему будет лучше, чем сейчас. Так не правильнее ли сообщить Эдварду о собранной, то есть выбитой, информации и действовать дальше по обстоятельствам?
– Тебе этого мало? – мужчина вытаращился на него с удивлением и испугом.
– Всё, сдулся? Какое разочарование…
Ноги коснулось нечто шершавое и твёрдое, но в то же время гибкое. Прежде чем его стащило с пленника и прижало к земле, Энви успел заметить, что обвила его жёлто-белая змея, у которой почему-то не было головы. Хотя нет, какая змея, по ощущениям — как кость…
Энви понял, что влип. Сильно влип. И наивный дурак здесь совсем не тот лысый мужик, а сам Энви: разнежился, поверил, что его уговаривать будут, как же! Гораздо легче и безопаснее отловить, как дикого зверя, и выбить необходимое. У них даже свой спец по допросам есть — Костяной. Мог бы и догадаться, что они его используют…
– Я думал, что помру, – покашливая, произнёс бывший пленник.