***
Всю ночь Алиса бежала, сама не зная куда. Путалась в хитросплетениях дорог, терялась среди угрюмых деревьев, уходящих кронами в ночное небо, блуждала между высокими стенами и живыми изгородями. Всю ночь Алиса искала что-то очень важное и никак не могла найти, вновь и вновь натыкаясь на поросшие мхом стены и двери, которые уже забыли, как это - быть открытыми. Она раздирала руки о колючий кустарник, спотыкалась о злобно шипящие узловатые корни, падала, размазывала по лицу непрошенные слёзы и вновь поднималась на ноги. То, что она искала, было, как будто, совсем близко - стоит лишь протянуть руу. Но от этого только непрогляднее становилось её отчаяние. Стылый воздух, вязкая темнота, полная клубящихся то тут, то там шорохов и клокочущего страха. Алисе показалось, что впереди, за деревьями, на миг сделалось светлее, и она, не раздумывая долго, метнулась к этому зыбкому свету. Следуя за обманчивым мерцанием, она на долю мгновения увидела, как улыбается ей и манит за собой золотоволосое создание. Длинные косы лежат на влажной земле, в руках - фонарь, рассеивающий чернильную мглу. Видение растаяло без следа, и прямо перед собой Алиса увидела приоткрытую дверь, будто врезанную в почти осязаемую темноту. Из-за этой двери - Алиса готова была поклясться - струился солнечный свет. Она ухватилась за блестящую круглую ручку и потянула дверь на себя. Алиса открыла глаза. Она лежала в собственной постели, в раззолочённой апрельским утром спальне. Подушка под её щекой была горячей и мокрой от слёз. Свои тревожные, дурманные грёзы она почти не могла припомнить, как, впрочем, и весь вчерашний вечер. Несостоявшаяся встреча - как невежливо! - целый час, потраченный на досаду и крепкий чёрный чай с бергамотом; рыжеволосый, чуть неуклюжий мальчик-официант, непривычная усталость. И вот уже она, Алиса, словно бы нырнула в синюю глубину, закружилась в настойчивом водовороте. На прикроватной тумбочке она увидела вазу со свежими цветами - жёлтыми, розовыми и белыми тюльпанами. У распахнутого настежь окна, спиной к Алисе сидел перед мольбертом тот, кто принёс ей букет и заботливо натянул на неё свою зелёную пижаму. Широкими мазками он писал на холсте блестящие под утренним солнцем крыши домов, лежалый снег и кошек, вальяжно греющих на подоконниках свои пушистые бока. Карандашные наброски небрежными стопками лежали рядом на столе, на подлокотнике кресла и прямо на полу. Алиса видела только затылок с растрёпанными завитками пшеничных волос, но точно знала, что в эту самую минуту художник чуть прищуривает глаза и морщит переносицу, что пальцы его и даже подбородок с любимой ямочкой уже выпачканы краской, что он ждёт, пока она откроет глаза, потянется и наполнит смыслом эту комнату и весь его мир. Алиса откинула жаркое одеяло, соскочила с постели и рванулась к своему неряхе в старой растянутой футболке. Прижалась, обвила руками и горячо задышала в его острое плечо. Надо сейчас же разорвать на мелкие кусочки этот злосчастный билет на самолёт, а вместе с ним - нелепое и беспомощное письмо, что стыдливо прячется сейчас в её сумочке, - подумала Алиса. А потом услышала, как со стуком падает на пол кисть и ощутила, что вокруг её спины смыкаются тёплые объятия.