— Что за грубиян!
— Но ведь вы настаивали, — защищается мальчик. — Я не хотел говорить.
Оскорбленных взрослых аргумент ничуть не утешает. Но самое интересное, что правдолюбец уже обладает несомненным влиянием: те, кто осмелился подвергнуться испытанию и вышел из него с честью, живут с высоко поднятой головой.
Вежливость была изобретена для удобства недостойных. Мы расточаем комплименты направо и налево — без разбора, ничуть не заботясь, заслужил ли собеседник похвалы или нет. Уходя из гостей, непременно сообщаем хозяйке, что провели лучший вечер своей жизни. Каждого из посетителей, пришедших в наш собственный дом, заверяем, что безмерно счастливы видеть. Вспоминаю, как одна милая дама, которую довелось встретить в пансионате небольшого городка на юге Германии, организовала катание в санях по лесной дороге. Дело в том, что подобное коллективное времяпрепровождение несколько отличается от пикника. Те из гостей, которые стремятся к более тесной компании, не могут просто уйти и затеряться в кустах, предоставив занудам счастливую возможность наслаждаться обществом друг друга. Нет, на зимних прогулках общество сохраняется в полном составе с раннего утра и до позднего вечера. Нам пришлось проехать двадцать с лишним миль вшестером в одних тесных санках, всем вместе отобедать в уединенной деревенской таверне, провести вечер в танцах и пении, а потом, уже при свете луны, отправиться обратно — все те же двадцать с лишним миль. В подобных случаях успех путешествия зависит от каждого члена компании, от его способности гармонично вписаться в общую картину. Накануне вечером, собрав всех в гостиной пансионата, наша энергичная предводительница наносила на полотно завершающие штрихи. Одно место оставалось вакантным.
— Томпкинс!
Два голоса одновременно назвали это имя, а еще три немедленно повторили. Томпкинс был прекрасным человеком — самым веселым и компанейским парнем, какого только можно представить. Его присутствие гарантировало затее яркость и неизбывный оптимизм. Героя, который прибыл лишь несколько часов назад, немедленно показали главной устроительнице. Из противоположного угла гостиной до нас доносился его добродушный смех. Решительная дама тут же встала и направилась к означенному джентльмену.
Увы! Мы совсем забыли о близорукости нашей приятельницы. Вернулась она чрезвычайно довольной, в компании мрачного типа, которого я прошлый год встретил в Шварцвальде и надеялся больше никогда в жизни не увидеть. Я отвел ее в сторону и начал умолять:
— Ради всего святого, не приглашайте… — Имя этого человека я забыл, надеюсь, что скоро забуду и его самого, после чего буду чувствовать себя значительно лучше. Для удобства назову его Джонсоном. — Не успеем проехать и полдороги, как он превратит праздник в похороны. Мне уже довелось лазить с ним по горам. Единственное достоинство господина в том, что рядом с ним все остальные неприятности сразу бледнеют.
— Но кто же такой Джонсон? — удивленно осведомилась дама.
— Вот это существо, которое вы зачем-то привели. Ну почему, почему выбор пал именно на него? Где же женская интуиция?
— Боже мой! — горестно воскликнула собеседница. — Я думала, это и есть Томпкинс. Он с готовностью принял приглашение.
Леди считала, что вежливость превыше всего, а потому наотрез отказалась сообщить новому знакомому, что приняла его за другого, более приятного обитателя пансионата. К несчастью, худшие опасения оправдались в полной мере. Путешествие Джонсон начал со ссоры с возницей, а весь путь посвятил рассуждениям о налоговой системе. Хозяину таверны поведал все, что думает о немецкой кухне, а потом потребовал открыть все окна. Один из членов нашей компании, немецкий студент, затянул песню «Германия, Германия превыше всего!», и в результате разгорелась жаркая дискуссия о месте чувства в литературе. Джонсон завершил спор резким осуждением тевтонского характера в целом. Мы не танцевали. Джонсон заявил, что, разумеется, может говорить только от своего имени, но лично он считает, что созерцание дам и мужчин средних лет, прыгающих в обнимку, словно малые дети, наводит на окружающих тоску. Несдержанное поведение естественно только для молодежи, так пусть молодые и веселятся. Лишь четверо из нашей компании могли с некоторой долей вероятности отнести себя к возрастной категории «до тридцати», но они сжалились над остальными и не стали демонстрировать собственное превосходство. Обратную дорогу Джонсон оживил глубокомысленным анализом полученного удовольствия, разобрав по пунктам, на чем именно основывались приятные впечатления и из каких конкретных компонентов состояли.