— Интересное наблюдение. — Доул принялся во второй раз заполнять трубку табаком. — Возможно, вы правы. Во всяком случае, у итальянцев действительно мало суицидов.
— И там силен культ матери, — еще раз повторил Дронго. — Ведь все эти маньяки и извращенцы родом тоже из самого детства. Что-то не срабатывает, и обычный человек неожиданно превращается в психопата. Я думаю, что нам нужно будет понять, почему он убивает. И каким образом намечает свои жертвы.
Брюлей согласно кивнул. Доул промолчал. Он снова задымил. Сидевший за столом Даббс быстро сказал:
— Три самых лучших аналитика Европы против маньяка. Думаю, у «стаффордского мясника» нет ни одного шанса.
— Сначала его нужно найти, и желательно до того, как он убьет еще одну женщину, — напомнил Брюлей. — Я так понял, что ты полетишь вместе с нами в Италию? — обратился он к Дронго.
— Да, — ответил тот, — обязательно. Я не люблю патетики, но это наш долг, комиссар. И вы знали с самого начала, что я поеду с вами. Даже если бы маньяк решил проявить себя в любой другой точке Европы.
— А вы не подумали, что он специально послал такое сообщение? — вдруг спросил Даббс, обращаясь ко всем троим экспертам.
— В каком смысле? — не понял Доул.
— Что, если это западня? Западня для одного из вас? — предположил Даббс.
Эксперты переглянулись и молчаливо предоставили право ответить комиссару Брюлею.
— Нет, — сказал комиссар. — Ему важно не просто убить, но еще и получить при этом удовольствие. Боюсь, наши старые тела ему его не доставят.
— Я не был бы так категоричен, — наконец пошутил Дронго, — мое тело ему может понравиться больше, чем ваше, месье комиссар. Вы не учитываете огромную разницу в возрасте.
— Хорошо, — согласился комиссар, — отдадим ему вас — нашего молодого друга. Только в любом случае убийца будет охотиться на женщину. Из этого и следует исходить.
— Когда он отправил свое сообщение из Кельна, он как-то его подписал? — поинтересовался Дронго.
— Да, — ответил Даббс. — И довольно необычно — Ангел Боли. Вот так поэтично.
— Неужели он читал Гумилева? — нахмурился Дронго. — Может, он из эмигрантов.
— Я вас не понял, — признался Вирджил Даббс.
— У русского поэта Гумилева есть такое стихотворение. Правда, написал он его очень давно. Девяносто лет назад. И посвятил его женщине.
— Возможно, совпадение, — предположил Даббс.
— А если нет? — вставил Доул. — Нужно будет еще раз проверить.
— Когда мы вылетаем в Италию? — задал последний вопрос Дронго.
— Завтра утром, — ответил Брюлей. — Мы уже заказали билеты и для тебя тоже.
Глава 4
В эту ночь Дронго спал плохо. Способность видеть цветные сны была одной из его особенностей, но самое поразительное заключалось в том, что он почти всегда помнил свои сны. Вот и теперь ему всю ночь снились жертвы маньяка, а их лица неуловимо напоминали Джил. Утром в аэропорту Дронго был мрачнее обычного. Комиссар Брюлей обратил внимание на его состояние.
— Ты плохо спал? — спросил он.
— Я вообще плохо сплю перед полетами, — признался Дронго, — не люблю летать.
— Вот этого я о тебе не знал, — пробормотал комиссар. — В следующий раз попрошу, чтобы тебе заказали билет на поезд.
— Надеюсь, следующего раза не будет, — улыбнулся Дронго.
В салоне самолета его место оказалось рядом с Мишелем Доулом. Англичанин сел в кресло, испытывая явный дискомфорт от того, что не может насладиться своей трубкой. В самолетах почти всех европейских компаний на борту курить запрещено. Дронго попросил у стюардессы стакан водки и томатный сок с лимоном. Доул удивленно приподнял бровь.
— А мне только газированную воду, — попросил он.
Стюардесса выполнила заказ обоих пассажиров. Дронго смешал водку с томатным соком и залпом выпил.