— Убью этого дряня, который меня так подставил! — пообещал Эрос, увлеченно и глубоко дыша.
— Ангела? Так он же бессмертен.
— Тем лучше. Я его несколько раз убью!
— Что ты устроил там наверху?
Эрос задумался. На земле он чувствовал себя намного уверенней, поэтому рассудок немедленно к нему вернулся.
— Если не ошибаюсь, у меня был неоднократно описанный в художественной и медицинской литературе приступ боязни высоты, называемый также акрофобией.
Фанес побелел.
— Какая там эринниями засиженная боязнь высоты?! Ты что, блин, совсем свихнулся? Ты же БОГ! У тебя есть хреновы крылья и ты летаешь! Ты же прогуливался по стратосфере. У ТЕБЯ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ФОБИИ ВЫСОТЫ! — горячо зашептал Фанес.
— Верно. Только это не моя акрофобия, а её. Её, её как таковой.— Эрос слегка скосил глаза, будто хотел заглянуть в глубь себя.— Эвелины. Кажется, она начинает пробиваться. И взяла на себя контроль над моим телом. Представляешь? Контроль надо мной! Эти смертные сегодня уже ничего не уважают,— осуждающе добавил он.
— Контр... Стой! Секунду! Что ты сказал перед тем, как мы поднялись на самый верх?
— Э-э-э... Как тут красиво, дорогой?
— Раньше!
Какая-то пожилая женщина, проходя мимо, неодобрительно глянула на болтающую парочку и недовольно причмокнула, Эрос тут же понизил голос до шёпота.
— Сквозняк тут, как на вокзале?
— Откуда у тебя такие сравнения? — упорствовал Фанес— «Как на вокзале»? «Вечность и солёный огурец»?
В тот же момент он осознал, что и сам никогда не читал детективов Чендлера и не был поклонником фильмов про Бонда, и уже всерьёз забеспокоился.
— Боюсь, это их личности просачиваются. Если мы пробудем в этих телах слишком долго, то это закончится шизофренией, или нашей, или их. Давай скорей покончим с заданием и свалим отсюда! Проверь, кто следующий.
Эрос украдкой вытащил из сумочки мобильник.
— Объект номер девять. Р. Грушецкий, холост... Странно, нет пары.
— Нет? — Фанес глянул на экран.
— Нету. Зеро, ноль, сифр[10]... Один был, один и остался. Неспаренный, но влюблённый.
— Интересно. А где он?
Эрос выстукал пальцем код. Оба бога одновременно подняли брови от изумления. «Цель» находилась на расстоянии двадцати метров.
— Гнусно,— прошептал Фанес.
— Ничего ты не понимаешь, это такой современный стиль,— возразил Эрос.
Они стояли перед изысканной решёткой из кованого железа, которая перегораживала вход в боковую часовенку. Судя по путеводителю, эта часовня была посвящена людям моря, а в особенности тем, кто с моря не вернулся и, в силу обстоятельств, не мог быть похоронен по христианскому обычаю, что художник и пытался всеми силами передать.
— Ладно, я ничего не понимаю, но это всё равно выглядит гнусно,— упорствовал Фанес— Святилише есть святилище. В нём должно быть золото, серебро, пурпур и мрамор. А тут что? — Он с нескрываемым отвращением посмотрел на стены, покрытые неровными складками-волнами грязно-зелёного и грязно-синего стекла.
— Тут сделано по-современному. Оторвись хоть слегка от классики.
— Мне три тысячи лет, и я имею право быть слегка несовременным. А там что? Утопленник?
— ЭТО Божья Матерь, балда.
— Да что ты, совсем не похожа.
На алтаре, покрытом стеклянными складками, долженствующими, видимо, изображать морские волны, висела натуральной величины человеческая фигура в развевающихся (или, скорее, расплывающихся) одеждах, по краям и вовсе напоминавших морскую капусту. Фигура подняла руки в благословляющем жесте, склонив к верующим красивое, смертельно бледное, андрогенное личико, на котором застыло выражение беспредельной тоски. Фанесу эта статуя напоминала одновременно и сына Шефа, прогуливавшегося по водам, и знакомого ангела. Только утопленного в аквариуме.
Единственным человеком, находившимся в тот момент в часовне, был ксёндз в форменной сутане до земли. Сначала он молился, сидя на стуле в первом ряду и вглядываясь в лицо загадочного святого (или святой). Потом поднялся и принялся наводить порядок в часовне, поправлять свечи в подсвечниках и белые хризантемы в вазах. Проходя мимо алтаря, он смиренно склонил голову, перекрестился, а потом вдруг быстро встал на цыпочки и поцеловал ногу статуи, сильно прижимаясь к ней губами.