— Уй! — Эрос вытянул из сумочки зеркальце и стал разглядывать себя при свете уличного фонаря.— Проклятые бабские гормоны.
Фанес торопливо размышлял.
— Ладно, ещё не всё потеряно. Они пошли выгулять.
Походят и вернутся домой, а тогда мы...
Эрос молча вынул свой мобильник и швырнул его в Мотлаву. Послышался всплеск, по тёмной, маслянистой поверхности воды побежали круги. Бог Любви махнул рукой в сторону Врат Святого Духа.
— Иди...
Фанес с шипением выпустил воздух.
— Тебе кто-нибудь уже говорил, что ты страшен?
— Все мои бывшие,— ответил Эрос, хлюпая носом, а потом, громко трубя, высморкался в платок.
Неожиданно Фанес начал истерично смеяться.
— Ты невыносимо страшен, и за это я тебя люблю.
Гданьский Длинный Тарг в четыре утра, как обычно, был пуст, безлюден и лишен даже голубей. Единственный представитель местной кошачьей богемы сидел на балюстраде, окружающей площадку, увенчивающую лестницу в Артуров Двор, и с жадностью поедал кусочки лосося с ладони Эроса.
— Слушай, зачем ты обманываешь кота? Ведь это не настоящий лосось,— заметил Фанес, наблюдавший за действиями приятеля.
— А ты только посмотри, как он счастлив,— возразил Эрос, почёсывая за ухом размурлыкавшегося в экстазе котяру.— Который час?
Фанес посмотрел на часы:
— Четыре ноль шесть...
— Последние мгновения относительной свободы. Интересно, кто примет наши регионы.
— Четыре ноль семь...
На этот раз посланец обошёлся без специальных эффектов. Он попросту явился на площади, точно так же сияющий и безукоризненный, как и сутки назад. Рядом с небритым Фанесом и не до конца отмытым после великого рыда Эросом он выглядел столь же реалистично, как герой какой-нибудь компьютерной игры. Окинув обоих провинившихся тяжёлым взглядом, он вытащил из складок своего одеяния свиток пергамента.
Боги переглянулись с иронией.
— У Шефа диктофон испортился? — бросил Эрос.
— Без нахальства, язычники! — огрызнулся ангел, разворачивая рулон.
— Ладно, ладно, читай свой ср...ный приговор. У нас же не целый день в запасе.
Ангел откашлялся и начал громко читать:
— Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится...
— Ну ясно, Священная Книга, просто отказать себе не мог,— вполголоса буркнул Фанес, подталкивая приятеля локтем.
—...не бесчинствует... Кхм... Кхм... — продолжал ангел, с неодобрением поглядывая на одеяние Эроса.— ...не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине[12]. Конец.
Он свернул рулон и снова спрятал его.
— Э-э-э... И это всё? — спросил Фанес.
— Да.
— Понимаешь, мы ведь всего лишь простые жители Эллады. И вместе с нашими бесписьменными родственничками ещё только тысячу лет назад коптились в жертвенном дыму. Может, ты бы просветил нас, простачков? — саркастически предложил Эрос.
Посланец «верхов» скривился, точно лимон надкусил.
— Да, понятно, Его Святейшество Абалидот слишком полагался на ваш ум и понимание метафор. Другими словами: вы попали под амнистию. Вы свободны.
— Не будет никакого хора? И никакой Гренландии? — переспросил для верности Фанес. Эрос, стоя рядом с ним, с трудом удержался от восторженного пристукивания каблуками.
— К сожалению. Его Святейшество узрел в вас запасы милосердия и христианской любви к ближнему. Из этого я делаю вывод, что его око прозорливее моего. Аминь.
С этими словами ангел исчез, не оставив ни малейшего следа своего пребывания.
— YES! YES! YES![13] — крикнул Фанес, воздевая к небесам кулаки...
Гданьский Старый город в пять утра начинает просыпаться. Первые голуби расправляют крылья. Перед Артуровым Двором стоят, держась за руки, мужчина и женщина. О ноги женщины трётся кот, а сама она неуверенно оглядывается по сторонам.
— А что я тут, собственно, делаю?
Она всматривается в своего спутника, который только потерянно качает головой.
— Странно, я совершенно трезв, а ничего не помню.
— А зовут-то тебя как?
— Анджей.
— Очень приятно, Эвелина.
— Похоже, мы хорошо погуляли. Отвезти тебя домой? Я оставил машину на парковке около банка.
— Конечно. Спасибо.
Пара удаляется прогулочным шагом. Одинокий кот побежал было за ними, но потом, разочарованный, передумал. На лосося рассчитывать явно не стоило.
13
Да! Да! Да! - знаменитый в Польше возглас премьера Марцинкевича после успешных переоворов в ЕС.