Я молча кивнула, хотя не могла себе представить, чтобы кто-то ещё осматривал моё тело именно там. Мой супруг уже был полностью одет. Сегодня он облачился в другой праздничный камзол. Но не перламутрового цвета, как вчера, а серого.
– Надеюсь, что принесшие тёплую воду не видели меня обнаженной? – спросила я, пытаясь отмыть с бедер засохшие следы крови, смешанные с чем-то светлым. Я смутно догадывалась, что это такое, но не была до конца уверена.
- Конечно, нет. Я задёрнул полог, когда Гримо с помощником носил воду, – успокоил меня Оливье.
Нечто тревожное мелькало в моём сознании, но я не могла понять, что именно. Наконец, я внимательно посмотрела на нашу кровать. Там не было простыни.
- Нас обокрали, пока мы спали? Простыня исчезла, – указала я на отсутствие этого элемента постельного белья.
- Сударыня, не волнуйтесь. Пока я с вами буду делить ложе, никто ничего у нас не сможет украсть. А за простынёй приходили в пять часов утра. Я просто осторожно вытащил её из-под вас, – усмехнувшись, ответил граф.
- Только не говорите, что она висит в главном зале, – тихо проговорила я, закрывая лицо ладонями.
- Нет, ну что вы… Хотя, конечно, традиции и предписывают это, но я решил, что это будет уж совсем чересчур, – он улыбнулся мне, – Просто рано утром пришли люди, которые засвидетельствовали, что я вступил в свои права.
- Кто же это был?
- Это были ваш дядя, отец Ансельм, аббат Д`Эрбле, граф Сазерленд, месье Жаме, месье Терри, мой управляющий с супругой, мадам Полин и, конечно же, Мод, как добрая христианка, – перечислил мне граф.
- Так это ведь целая толпа! После этого можно было вывесить простынь на нашем балконе, чтобы уж всё графство любовалось! И после этого как мне им смотреть в глаза? – возмущённо спросила я.
- Я не понимаю, чего вам стыдиться? На том отрезке ткани доказательства вашей чистоты и моей мужественности. К тому же, эти люди официально заверили, что вы пришли ко мне в спальню невинной. Они поставили свои подписи в сем документе, – довольно резко ответил Оливье.
– Это ещё зачем?!
- Это не даст иным лицам в дальнейшем оспаривать законность моих детей. Это показатель того, что они, практически, наверняка, будут рождены от меня, – пояснил он мне.
– Что?! Что значит «почти, наверняка»? Да как вы смеете мне такое говорить?!
Забыв о боли и дискомфорте, я вскочила. Злость и раздражение охватили меня. Оливье заворожённо посмотрел на меня.
- Сейчас вы прекрасны, как никогда. Выходите из водной стихии, подобно прекрасной Венере. А как вам идёт вспыльчивость и гнев…
Он подошёл, и набросил на меня тёплую простыню.
- Я не хотел вас оскорбить. Естественно, всех детей, что будут у нас, вы родите только от меня. Это я вам обещаю. Просто сейчас, когда в моду входит адюльтер, я выразился о ситуации так, как это видят остальные люди.
Он приблизился ко мне, одарив длительным и довольно страстным поцелуем.
- Вы не должны стоять мокрая на холоде без одежды. Поэтому залезайте в постель, под одеяло. Я пришлю Мод, и она поможет вам одеться, – проговорил он, отстранившись от меня.
Я кивнула, испытав некое сожаление от прерывания этой близости. Он вышел. Вскоре появилась служанка. Она принесла ещё один новый наряд из гардероба, пошитого к свадьбе. Платье было из редкого бархата бирюзового цвета, с белыми юбками из атласа. Корсет украшен серебристой вышивкой. Украшало одеяние роскошнейшее тонкое белое кружево. Так же она принесла новое шёлковое белье и плотные белые чулки из того же материала. Обула я серебристые туфельки на невысоком каблучке. Волосы Мод заботливо расчесала, и собрала под плотную золотистую сетку. Фамильное сапфировое колье и серьги к нему дополнили сей ансамбль. Приятная розовая вода снова освежила мою кожу на шее и декольте.
- Вы великолепны, – произнёс Оливье, когда я вышла из спальни в коридор, где он ждал меня.
- Спасибо, – немного смущённо ответила я.
- Скажу честно – я не ожидал, что, общаясь со мной, вы так расцветёте, – он взял меня под руку, и повёл в сторону главной лестницы, – Надо спуститься, поприветствовать гостей. Часть из них, наверняка, уже пришла в себя после пира, – саркастично заметил он.
Однако, подойдя к лестнице, мы застали там Рауля. Мальчик был хмур, и на лице его читалась обида.