е растворяться. Кровь сильно стучала в ушах, волны наслаждения примешивались с болью, овладевая мною, даря несравнимое блаженство.
Наконец граф в последний раз коснулся странной точки внутри меня своим мужским достоинством , и я громко вскрикнула. Это был такой “пик любви”, коего я не ощущала ранее. На несколько минут я потеряла сознание, растворившись в волне болезненного экстаза.
Очнулась я от того, что меня слегка били по щекам. Приоткрыв глаза, я увидела перепуганное лицо графа.
– Я уж испугался, что переусердствовал с наказанием, – прошептал он, нежно поцеловав меня в губы.
– Это было незабываемо, – честно ответила я.
– Я готов поверить. Потому как, несмотря на нашу уединённость, ваши крики слышала, наверное, вся округа, – улыбнулся он мне, затем отстранился и нагнулся к чаше с фруктами.
Вскоре передо мной оказался большой апельсин. Оливье почистил его и поднёс одну дольку к моему рту.
– Вам надо подкрепиться. Сегодня у вас выдался насыщенный день, – нравоучительно сказал он.
Я не стала возражать этому. Как и тому, что он кормил меня с рук.
– Неужели мы всё время будем заниматься только познанием друг друга? – спросила я.
– Естественно, причём вы узнаете много нового. В интимной жизни вы пока несколько неловки, поэтому вас надо учить. Завтра займёмся вашим образованием. А пока вам надо поспать, – произнёс граф, ожидая, пока я доем фрукт.
Я согласилась. Затем забралась под довольно тёплое одеяло. Он потушил светильники и, вернувшись в кровать, сгрёб меня в охапку, и погрузился, как и я, в сон.
На следующее утро я проснулась от того, что рядом было пусто. Графа в комнате не было. Надев халат, я подошла к окну. Высота башни была довольно приличной. Она и правда стояла недалеко от замка. Издалека её крыша сливалась со шпилями основного здания, поэтому, скорее всего, её не сразу можно было отличить. Проживая в замке ранее, я не имела возможности побывать везде. В той части, с которой открывался прекрасный вид на башню, я практически не появлялась. Это было старое крыло. Лестницы там были не прочными, слуги обходили его стороной, и даже любопытный Рауль не решался делать туда вылазки. Вскоре я увидела графа. Он нёс под рукой какой-то свёрток. За ним шел Гримо с корзинами, а следом Мод. Она несла что-то перекинутое на руки. Очевидно, мою одежду. Я быстро юркнула под одеяло, и натянула его до подбородка.
– Можете поздороваться со своей госпожой. Она здорова, жива, правда, немного устала.
Я услышала голос графа возле двери. Вскоре вошла улыбающиеся Мод, и положила мои платья на стул. Гримо поставил корзины возле камина, а Оливье бросил на кровать свёрток.
– Я приказал захватить несколько ваших платьев, на всякий случай и новую рубашку, – пояснил он мне.
В одной из корзин, которые поставил Гримо, были мои новые тёплые башмаки и свёрток с нижним бельём. Мод протянула мне шерстяные чулки предусмотрительно принесённые ею.
– Всё-таки тут сквозняки, негоже вам простужаться, – заботливо сказала она.
Так же была прихвачена светлая накидка моей матери с капюшоном.
– Я подумал, что если вы будете хорошо вести себя, то я буду выводить вас на небольшую прогулку, – просто подмигнул Оливье. Слуги переглянулись.
– Всё хорошо, просто у вашего хозяина своеобразное шутки, – попыталась я выдавить улыбку на своём лице.
Когда вечно молчаливый Гримо и Мод, с неким интересом смотревшая на меня, удалились, мой супруг развернул свёрток и извлёк оттуда две знакомые мне книги.
– Будем изучать эти трактаты и тут же практиковать! – объяснил граф.
Я осторожно открыла книжечку “Позы Арентино”.
– Но они все довольно пошлые и омерзительные! – с негодованием воскликнула я, отодвигая принесённый мне труд об интимной жизни.
– Смотрите, как мы заговорили! Не так давно вы ценою прекрасного, нового платья рвались прочесть её, – усмехнувшись ответил Оливье.
Он налил себе в кубок вина и, стоя возле камина, пронаблюдал за мной. Я вздохнула, молча вернулась к книге, и ещё раз пролистнула её. Страницы в конце кто-кто склеил, но я постаралась осторожно их развести.
– Вы решили разодрать книгу, дабы отлынивать от обучения? – поинтересовался Оливье.
– О, вот это да! – невольно воскликнула я. – Поза “воинственная амазонка” кажется мне очень интересной! – прокомментировала я.
– Мадам, я принёс эту книгу, дабы разнообразить нашу семейную жизнь, но позами нормальными. А то, о чём говорите вы – против природы вещей. Женщина не может вести в этой игре, да ещё и сверху на мужчине, – фыркнул мне раздражённо граф.
– Разве вы не получите удовольствие от этого процесса? – поинтересовалась я.
– Конечно, нет! В том и смысл этой постыдной позы; удовольствие получает только лишь амазонка, изматывая партнёра.
– То есть удовольствие должны получать прежде всего вы? – уточнила я.
– Не я, а мы оба. Конечно, будь я более эгоистичен, то свел бы всё действие на себя.
– А что это тут с двумя кавалерами? – спросила я, указав на следующую гравюру, где была изображена дама в позе соития с двумя мужчинами.
– Прошу, не читайте эту гнусность! Такое, пока жив, я практиковать вам не дам! Скорее, шею вам сверну, чем позволю заняться этим, – резко ответил Оливье, и вырвал книгу из моих рук, перелистав на начало.
– Пока нам следует освоить “природную страсть”. И я очень хочу попробовать “королевский поцелуй”. Потом вы получите лично от меня его женскую версию, обещаю, – и он показал мне картинки.
– Что?! Это?! Нет, Оливье! Я ни за что не встану вот так, и уж точно не буду делать вам ваш поцелуй! – решительно воскликнула я.
– Я так вам противен, что вы не хотите более близко познакомиться со мной? – проговорил мой супруг, зло прищурившись.
– Ну что вы! Я вас люблю и вы мне приятны. Но я не могу заставить себя посмотреть на вас нагого, а тут ещё делать “такое”!
– Надо учиться преодолевать этот стыд, – констатировал он.
– И кстати, эти позы одобрены церковью? – спросила я с несколько показной обеспокоенностью.
– Практически да. Ибо сказано же в Библии “…плодитесь и размножайтесь”.
– Предлагаю уточнить у отца Ансельма, – проговорила я, невинно взглянув на графа.
– Отец Ансельм человек прекрасный, но я не думаю, что он особо разбирается в этом вопросе. Если вас это беспокоит, то с вами может поговорить Рене, – предложил он.
– Не удивлюсь, если ваш друг сам помогал вам искать эти книги, – фыркнула я на это.
– Моя стыдливая нимфа, вам понравятся эти действия, не стоит противиться, – с этими словами он поцеловал мне руку.
– Знаете, желания заниматься этими непотребствами у меня нет, – несколько холодно ответила я.
– По-моему, сегодня ночью вы давали обещания слушаться меня, – произнёс сердито граф, и отстранился.
– Я была не в себе, – строптиво пожала я плечами, – К тому же, ваша “природная страсть”, скорее всего, будет для меня болезненна. А для “поцелуя” я не достаточно распущена.
– Что ж, вы толкаете меня на крайние меры, – спокойно ответил на это Оливье, после этого ушёл.
Я провела практически целый день одна. Но теперь эти книги об “уроках любви” не казались мне такими заманчивыми. Когда мой супруг вернулся в башню, начинало темнеть.
– Надеюсь, вы отдохнули, подумали над своим поведением и обрадуете меня сегодня ночью?
– Вы знаете, что-то я себя плохо чувствую. Голова болит, – выдумала я причину для отказа.
– Моя бедная нимфа… Так давайте пригласим месье Жаме, он вас осмотрит, даст выпить лекарство. Нельзя же откладывать исполнение супружеского долга из-за этого, – с таким же показным сочувствием в голосе ответил граф.
– Откройте дверь, – внезапно услышала я знакомый голос снизу.
Я подбежала к окну. У подножия башни стоял Рауль. Рядом был Бриошь. Ребёнок молотил кулачками в дверь нашего убежища.
– О, к нам пришли, – я бросилась надевать халат, но граф легонько толкнул меня обратно на кровать.
– Как пришел сей молодой человек, так и уйдёт, – холодно ответил он.
– Мне ведь холодно, – кричал Рауль снаружи, – Ангел, прошу вас, впустите меня!
– Ваш сын замерзает снаружи! Неужели вы допустите, чтобы он заболел? – удивлённо посмотрела я на Оливье.
– Мой сын капризен и любит преувеличивать. К тому же, дав ему поблажку в виде посещения вас, означает, что он будет крутиться здесь всё время, – ответил супруг, даже не сдвинувшись с места.
– Но он же там мёрзнет! Неужели вы запретите нам видеться всё это время? – непонимающе посмотрела я на графа.
– Я подумываю его отправить к герцогине де Шеврез. Ему надо учиться жить и с матерью. Пусть она терпит его капризы, – озвучил он своё решение.
– Нет, вы не посмеете!
– Вы меня плохо знаете, – холодно ответил граф.
– Прошу вас, не надо отсылать из замка Рауля! Я же к нему так привязана! – я с мольбой посмотрела на Оливье.
– Может быть, я бы и не отослал его, если бы вы вели себя подобающе моей жене: приняли бы меня как своего господина, и повиновались бы.
– То есть, если я исполню эти ваши «страсти» и «поцелуи» Рауль останется? – спросила я.
– Да. Если вы будете хорошо себя вести, то о его переезде более речь не зайдёт, – он наклонился ко мне пониже, – Я щедрый любовник. Проявите себя хорошо в постели, и будете получать небольшие приятные презенты. Не упрямьтесь, и все останутся в выигрыше, – поцеловал он меня в щеку.
– Хорошо, я согласна. Но, прошу, впустите его. Он кричит там на морозе уже минут десять, да так надрывно…
–