ствие получает только лишь амазонка, изматывая партнёра.
– То есть удовольствие должны получать прежде всего вы? – уточнила я.
– Не я, а мы оба. Конечно, будь я более эгоистичен, то свел бы всё действие на себя.
– А что это тут с двумя кавалерами? – спросила я, указав на следующую гравюру, где была изображена дама в позе соития с двумя мужчинами.
– Прошу, не читайте эту гнусность! Такое, пока жив, я практиковать вам не дам! Скорее, шею вам сверну, чем позволю заняться этим, – резко ответил Оливье, и вырвал книгу из моих рук, перелистав на начало.
– Пока нам следует освоить “природную страсть”. И я очень хочу попробовать “королевский поцелуй”. Потом вы получите лично от меня его женскую версию, обещаю, – и он показал мне картинки.
– Что?! Это?! Нет, Оливье! Я ни за что не встану вот так, и уж точно не буду делать вам ваш поцелуй! – решительно воскликнула я.
– Я так вам противен, что вы не хотите более близко познакомиться со мной? – проговорил мой супруг, зло прищурившись.
– Ну что вы! Я вас люблю и вы мне приятны. Но я не могу заставить себя посмотреть на вас нагого, а тут ещё делать “такое”!
– Надо учиться преодолевать этот стыд, – констатировал он.
– И кстати, эти позы одобрены церковью? – спросила я с несколько показной обеспокоенностью.
– Практически да. Ибо сказано же в Библии “…плодитесь и размножайтесь”.
– Предлагаю уточнить у отца Ансельма, – проговорила я, невинно взглянув на графа.
– Отец Ансельм человек прекрасный, но я не думаю, что он особо разбирается в этом вопросе. Если вас это беспокоит, то с вами может поговорить Рене, – предложил он.
– Не удивлюсь, если ваш друг сам помогал вам искать эти книги, – фыркнула я на это.
– Моя стыдливая нимфа, вам понравятся эти действия, не стоит противиться, – с этими словами он поцеловал мне руку.
– Знаете, желания заниматься этими непотребствами у меня нет, – несколько холодно ответила я.
– По-моему, сегодня ночью вы давали обещания слушаться меня, – произнёс сердито граф, и отстранился.
– Я была не в себе, – строптиво пожала я плечами, – К тому же, ваша “природная страсть”, скорее всего, будет для меня болезненна. А для “поцелуя” я не достаточно распущена.
– Что ж, вы толкаете меня на крайние меры, – спокойно ответил на это Оливье, после этого ушёл.
Я провела практически целый день одна. Но теперь эти книги об “уроках любви” не казались мне такими заманчивыми. Когда мой супруг вернулся в башню, начинало темнеть.
– Надеюсь, вы отдохнули, подумали над своим поведением и обрадуете меня сегодня ночью?
– Вы знаете, что-то я себя плохо чувствую. Голова болит, – выдумала я причину для отказа.
– Моя бедная нимфа… Так давайте пригласим месье Жаме, он вас осмотрит, даст выпить лекарство. Нельзя же откладывать исполнение супружеского долга из-за этого, – с таким же показным сочувствием в голосе ответил граф.
– Откройте дверь, – внезапно услышала я знакомый голос снизу.
Я подбежала к окну. У подножия башни стоял Рауль. Рядом был Бриошь. Ребёнок молотил кулачками в дверь нашего убежища.
– О, к нам пришли, – я бросилась надевать халат, но граф легонько толкнул меня обратно на кровать.
– Как пришел сей молодой человек, так и уйдёт, – холодно ответил он.
– Мне ведь холодно, – кричал Рауль снаружи, – Ангел, прошу вас, впустите меня!
– Ваш сын замерзает снаружи! Неужели вы допустите, чтобы он заболел? – удивлённо посмотрела я на Оливье.
– Мой сын капризен и любит преувеличивать. К тому же, дав ему поблажку в виде посещения вас, означает, что он будет крутиться здесь всё время, – ответил супруг, даже не сдвинувшись с места.
– Но он же там мёрзнет! Неужели вы запретите нам видеться всё это время? – непонимающе посмотрела я на графа.
– Я подумываю его отправить к герцогине де Шеврез. Ему надо учиться жить и с матерью. Пусть она терпит его капризы, – озвучил он своё решение.
– Нет, вы не посмеете!
– Вы меня плохо знаете, – холодно ответил граф.
– Прошу вас, не надо отсылать из замка Рауля! Я же к нему так привязана! – я с мольбой посмотрела на Оливье.
– Может быть, я бы и не отослал его, если бы вы вели себя подобающе моей жене: приняли бы меня как своего господина, и повиновались бы.
– То есть, если я исполню эти ваши «страсти» и «поцелуи» Рауль останется? – спросила я.
– Да. Если вы будете хорошо себя вести, то о его переезде более речь не зайдёт, – он наклонился ко мне пониже, – Я щедрый любовник. Проявите себя хорошо в постели, и будете получать небольшие приятные презенты. Не упрямьтесь, и все останутся в выигрыше, – поцеловал он меня в щеку.
– Хорошо, я согласна. Но, прошу, впустите его. Он кричит там на морозе уже минут десять, да так надрывно…
– Непременно впущу, – он вышел из комнаты, и спустился по лестнице вниз.
Такое внезапное прибытие мальчика показалось мне несколько странным. Поэтому, приоткрыв дверь, которую, видимо, забыли запереть, я спустилась на пару пролётов вниз, стараясь ступать как можно тише. Оливье уже впускал Рауля во внутрь. Он отряхивал с малыша снег, которым, надо полагать, его припорошил сильный ветер.
– Я всё правильно сделал? – спросил неожиданно ребенок.
– Да, кричал и правда жалостливо. Горло не болит? Надо дать тебе тёплого вина, как поднимемся на верх, – ответил граф, отряхнув плечи мальчика и берет.
– А почему нельзя рассказать Ангелу об этой шутке?
– Она слишком впечатлительная, может не оценить, – ответил граф.
– Тогда зачем мы так шутили? – не унимался Рауль.