- Так веди нас! – он пошёл, придерживая меня под руку, и ведя под уздцы Донну.
Вскоре мы вышли к полянке с его серым жеребцом, который нервно бил копытом. – Красавец, правда?! – горделиво спросил мой спутник, – Буй подарок отца на моё шестнадцатилетие. Быстр, как ветер, правда, иногда строптив. Затем он всучил уздечку Донны в пухлую руку Бриджетт, а сам повел за собой своего коня. – Кстати, у месье графа прекрасный жеребец. Все соседи завидуют. Так что если Пегас вдруг даст потомство, мой отец приобретёт жеребёнка за любые деньги, и не уступайте его виконту де Туару, этому выскочке, – напутствовал он меня. – Я пока плохо знаю соседей и знакомых графа, но ваше пожелание передам, – пробормотала я. Вскоре Бриджитт привела нас к невысокой, покосившиеся хижине, огороженной низким забором. Высокая старуха, в старом тёмном платье, сером чепце, и накинутым сверху на плечи тёплом платке, тащила от маленького древнего колодца ведро, полное воды. Она кивнула нам. – Заходите, на улице холодно для бесед, – у неё был каркающий голос, серые пронзительные глаза, а лицо испещрено морщинами. Дидье привязал лошадей возле забора, и мы вошли в старую хижину Хельги. Внутри царил полумрак; в очаге тлели угли, а с потолка свисали пучки сушенных трав, наполняя домик диковинными ароматами. Посередине хижины стоял большой длинный стол и две узкие лавки. На стенах было большое количество разных полочек, заставленных мешочками, горшочками и склянками. В глубине хижины была шторка из старой коричневой тряпки, которая, видимо, прикрывала место для сна. Мы сели на лавки возле стола.
- Что вам угодно? Избавиться от бремени? Любовное зелье? – несколько равнодушно спросила она, наливая воду в большой котёл.
– Ты правда ведьма? – спросил с любопытством Дидье. – Скажем так, я достаточно много знаю, – ответила старуха.