Мой супруг с герцогиней вышли. Прежде чем я смогла осознать, что происходит, ключ повернулся в замке, и меня заперли в комнате. Я уткнулась в подушку и тихо заплакала.
Жар не спадал, мучая, несколько дней, но периодически граф навещал меня. От месье Жаме я узнала, что он поправился быстрее, и вместе со своими друзьями ещё раз внимательно изучил лес. Увы, больше ничего странного они так и не нашли. Следы всадника были припорошены новым снегом, и никто не видел человека на чёрном скакуне, да ещё с такой нелепой тряпкой на лице. Во время своих визитов Оливье старался быть вежливым, чутким, но было видно, что его тяготит нечто. При разговоре со мной он всячески избегал тем о герцогине и Рауле. От всего этого у меня возникло странное гнетущее чувство. Когда я окончательно поправилась, хоть и будучи вполне здоровой, но уставшей от борьбы с лихорадкой, супруг пригласил меня в кабинет. Там же находилась и герцогиня. Был приведён мальчик. – Анна, знаете, я долго думал над словами Мари и над вашим отношением к Раулю. Я понимаю, как вы к нему привязаны, но, всё же, я принял решение: мальчик уедет со своей настоящей матерью. Ему лучше какое-то время побыть вместе с ней. Всё-таки он представитель и её рода, между ними должно наладиться общение, – говорил Оливье, с тревогой глядя на меня, а точнее в мои глаза, наполнявшиеся слезами. – Я не желаю никуда уезжать! Моей матерью является мадам Ангел, – упрямо проговорил ребёнок. – Рауль, твоими настоящими родителями являемся мы с мадам герцогиней, – спокойно пояснил граф. – Дорогой, у меня тебе будет хорошо, вот увидишь, – ответила мадам де Шеврез, попытавшись взять мальчика за руку, но тот лишь отдёрнул свою кисть. – Но вы говорили, что вы мне не настоящий отец? Значит, вы мне всё это время лгали! – воскликнул мальчик, – Вы говорили, что отдадите меня в монастырь, если я будут плохо вести себя, что, так как у меня нет родителей, только вы заботитесь обо мне! – Рауль, пойми, я не мог открыто говорить всем о нашем родстве. На то были причины, – начал было объяснять Оливье. – Ненавижу!!! – закричал ребёнок, и выбежал из кабинета. Я хотела броситься вслед за ним, но граф поспешно встал, и взял меня за руку. – Дорогая, у вас доброе сердце и вы балуете мальчика. Он не умеет сдерживаться, а это ещё раз подтверждает тот факт, что, возможно, ему лучше сменить обстановку, – Оливье попытался мне улыбнуться, – В конце концов, скоро у нас с вами будут заботы о своих детях. – Теперь даже не мечтайте об этом, – зло процедила я, и, дёрнув руку, вышла из кабинета. – Милый, похоже, тебе надо лучше воспитывать жену. Как и сына, – заметила с сарказмом мадам де Шеврез. Я поднялась наверх в детскую, желая успокоить мальчика. От решения супруга на душе было пакостно. Но мальчика в комнате не было. Нянька что-то штопала, сидя у окна. – Где Рауль? – спросила я. – Он прибежал, оделся, взял свою парадную перевязь и сказал, что погуляет с вами по саду, – удивлённо глядя на меня, проговорила няня. Предчувствуя нечто плохое, я сбежала вниз, чуть не налетев на графа. – Мадам, осторожней! Вы можете упасть и сорваться так с лестницы, – произнёс он, придержав меня за талию. – О, быть вдовцом вам не впервой! Да и желающая утешить есть, – фыркнула я, – Рауль исчез! – сказала я, глядя ему в глаза. – Дорогая, давайте не будем испытывать моё терпение и ссориться. Насчет мальчика – наверняка где-нибудь спрятался и сидит, надувшись, – ответил он спокойно. – Не думаю. Вы задели его слишком больно, – с горечью в голосе произнесла я. Я быстро накинула свой плащ, лежавший на скамье в холле, и направилась к конюшням. Пони Рауля не было на месте. Я приказала запрячь Донну, в это же время расспрашивая грумов о том, куда уехал ребёнок. Но они видели лишь то, как он гарцевал на Бриоше по внутреннему дворику. Но потом отвлеклись, и не увидели, куда он поехал. Забравшись в седло, я подстегнула Донну, и помчалась на ней к тому месту, где мальчик всегда хотел найти чудо – Колодец Желаний. Направляясь туда, я думала, чем смогу утешить ребенка. По всей видимости, Оливье принял решение окончательно. На этот раз мадам де Шеврез одержала победу. Мне стало казаться, что в её компании граф меняется, становясь не таким уверенным. А ещё закрадывалась скользкая мысль, что, возможно, он и правда сожалеет о поспешности нашего брака. Быть может, только привитое благородство и хорошее воспитание не давали ему права оставить меня, и, как говорила герцогиня, “разъехаться”. Хотя, была вероятность, что он просто выжидает и ищет предлог для вынужденного расставания. Ведь разрыв с супругой после недели брака вызвал бы осуждение, лишние вопросы в обществе... От злости и отчаянья я закусила губу. Конечно, сделать что-то подлое со мной он не мог. Но, вполне вероятным был шаг, через какое-то время предложить мне тихо и мирно переселиться в Берри. Или самому туда перебраться. Слёзы, хлынувшие от этих мыслей застилали глаза. Всхлипывая, я вытерла их перчаткой, пытаясь успокоиться – мои рыдания могли ещё больше опечалить мальчика. Когда я подъехала к колодцу, то никого рядом не увидела. Единственным местом, где ещё мог находиться Рауль, была Башня Генриетты. Я спрыгнула с лошади, и перелезла сквозь большую дыру в кладке. – Рауль, ты здесь? – позвала я. В ответ что-то зашевелилось в темноте возле стены. Я присмотрелась. Но это был не мальчик, а молодой мужчина, в тёмной мантии священника. Он сидел на старом большом камне, возле рухнувшей стены, и был погружен в чтение потрёпанной книжицы. – Простите, что отвлекаю вас… Но вы, случайно, не видели мальчика, на толстом чёрном пони? Есть основания полагать, что он поехал к «Колодцу Желаний», – вежливо спросила я, стараясь не всхлипывать. Мужчина поднял голову и посмотрел на меня. Незнакомец был красив. При одном взгляде на его лицо у меня даже сбилось дыхание. Бледная кожа, благородные черты с римским профилем, голубые проницательные глаза, чёрные, как воронье крыло, густые волосы. Мужчина был молод, не более двадцати пяти лет от роду. Он встал с места, и я увидела, что он ещё и прекрасно сложен и высок. – Он до него и доехал. Он в нём, – спокойной ответил священник. – Что?! – воскликнула я, и бросилась к колодцу. Перегнувшись через старые камни, я посмотрела в зловещую черноту. Ребенок висел, схватившись руками за пару выступающих из кладки камней. Увы, но он был гораздо ниже, чем я могла бы до него дотянуться. – Милый, ты как? Держись, я что-нибудь придумаю! – крикнула я ему. Мальчик поднял заплаканное лицо и посмотрел на меня. – Я всего лишь хотел сбросить сюда свою перевязь, чтобы герцогиня не увозила меня.. Но она зацепилась за выступ, я нагнулся, чтобы сбросить её и чтоб моё желание сбылось, но не удержался и свалился сюда сам, – пробормотал мальчик. Его руки уже посинели от напряжения и холода. Я судорожно соображала, что могу сделать в данный момент. Рауль не мог вылезти назад, над ним была гладкая стена. Чудом, что при падении он вообще смог зацепиться за те камни. Мчаться в замок за слугами я не могла – мальчик просто не провисел бы столько времени. Судя по его хныканью, ему было крайне тяжело держаться. В виду своего роста, дотянуться до него я не сумела бы, да и подтащить сил тоже не было. Если, будучи здоровой, я с трудом поднимала Рауля, то после лихорадки уже и этого не смогла бы сделать. Я бросилась к башне. – Месье, месье! – позвала я священника. – Моё имя отец Далматий, – довольно резко ответил мне мужчина, словно я высказала ему нечто неприличное. – Помогите, мальчик там еле держится! Его надо достать, иначе он умрёт! – пропустила я мимо ушей его тон. – Что ж, нынче дети часто мрут. Его душа уйдёт на Небеса практически безгрешной, – холодно заметил он, перелистнув страницу. Я опешила, не ожидая такого ответа от священнослужителя. – Но вы же духовное лицо и должны помогать, а не губить души! – воскликнула я с неким упрёком. – То капризное и упрямое дитя. Если бы оно слушало взрослых, а не бегало от них, то не оказалось бы сейчас в колодце, – непоколебимо рассуждал отец Далматий. – Но это просто несчастный ребенок, к тому же, узнавший сегодня горькую правду! Он просто очень раним, – попыталась быстро объяснить я. – Кем приходится вам этот мальчик? – поинтересовался священник. – Сыном! – выпалила я. – Вы лжёте, дочь моя. Вы слишком молоды, дабы быть его матерью. На вид вам не более пятнадцати-шестнадцати лет, – произнёс он, оценивающе взглянув на меня. – Не всё ли равно, кто он мне? Рауль очень важен для меня, я его люблю! – воскликнула я, поглощаемая отчаяньем и страхом с головой. – Любите, значит? И готовы заплатить за его спасение любую цену? – спросил мой собеседник. – Да! Говорите сумму, мой супруг даст вам любые деньги! В любом случае, у меня есть драгоценности, которые я могу продать и вернуть вам долг. Не теряя ни секунды, я быстро сняла все кольца, которые были у меня, кроме обручального. – Возьмите! Если вам и этого мало, то я могу прибавить серьги, кулон и заколки, – протянула я горсть драгоценностей. – Красивые… Но, увы, мне это не надобно. Готовы ли вы мне продать свою чистую душу, в обмен на спасение этого ребёнка? – внезапно спросил он меня. В это время Рауль закричал из колодца: – О, Ангел, я не могу дольше висеть! – Держись, милый! Из последних сил держись! Я скоро приду с подмогой! Я резко повернулась к мужчине. Было видно, что он не шутил. – Да, готова. Тащите ваш договор, я подпишу его своей кровью, если хотите! Но помните, Господь покарает вас за этот ужасный шантаж! – выпалила я, глядя отцу Далматию прямо в глаза. Мужчина не спеша закрыл старую книгу, предварительно загнув лист страницы, где он остановился. После, спокойно направился к колодцу. – Вы прошли мою проверку. Вы – чистая душа, пока. Однако не советую вам ставить, пусть и любимого, ребёнка на один уровень с Господом, – неожиданно произнёс он с некой отрешённостью в голосе, и попросил: – Скажите мальчику, чтобы он крепко закрыл глаза… – Зачем? – не поняла я причины. – Я не люблю, когда на меня пялятся! И это помешает мне сосредоточиться, – несколько резко ответил он. – Рауль! Сейчас мы тебя вытащим, только сильно закрой глаза и не подглядывай. Не спрашивай зачем! – умоляюще крикнула я в колодец. Но мальчик и не собирался расспрашивать. Он был напуган и уже медленно разжимал пальцы. Отец Далматий встал возле колодца и сосредоточенно смотрел на него какое-то время. Затем резко перегнулся и, схватив мальчика за воротник, выволок его оттуда, сбросив на мёрзлую землю. Рауль был без сознания. Я нагнулась к малышу, стараясь привести его в чувства, но он не реагировал на мои попытки. – Оставьте его, он сейчас погружен в сон, – заметил священник. – В сон?