- Раздевайтесь! – грубо скомандовал он.
- Что?!
– Что слышали сударыня! Снимайте с себя всё. – Тогда закройте двери! – возмущённо указала я. – Не вижу необходимости. Вы уже, по всей видимости, задирали свои юбки перед другим мужчиной. А так хоть усладите глаз черни, – надменно усмехнулся он. – Месье, вы с ума сошли, причём, уже давно!!! Я не собираюсь оголятся перед слугами, стоять на сквозняке перед распахнутой дверью, и, ещё раз повторяю, я вам верна! – закричала я в ответ. – Мадам, снимайте одежду. Иначе этот хлыст поможет вам быстрее шевелиться, – с этими словами он дважды щёлкнул хлыстом возле моих ног. Я попятилась в глубь комнаты. Несмотря на свои жесткие слова, Оливье всё же закрыл дверь, повернув ключ. Я сняла с себя юбки, но со шнуровкой корсета не справлялась. Поняв это, взбешённый супруг подскочил ко мне, и просто разорвал шнуровку. Платье, словно ветошь, упало к моим ногам. – Ну, и почему мы остановились? Когда я говорю «всё», значит «всё»! – рявкнул он на меня, когда я осталась стоять в панталонах и сорочке. Стащив с себя последние вещи своего облачения, я отбросила их в сторону. – Отлично, – граф подхватил мою одежду, и быстро вышел, заперев спальню на ключ. Я впервые осталась одна в его спальне, и могла хорошенько её рассмотреть. Большая и крепкая кровать с коричневым балдахином, постель без шелковых простыней, но с вполне свежими льняными. На прикроватном столике пара книг. Я прочла название. Они были об истории Франции. В одном углу за тяжёлой тёмно-бордовой шторой располагалось зеркало. Тёмный дубовый шкаф находился в другом. В изножье кровати стоял кованый сундук, с замком, отдалённо напоминавшим криптекс. Возможно граф хранил там особо дорогие, фамильные вещи. На полу лежал потёртый бордовый персидский ковёр. Возле двери портрет позапрошлого века с изображением красивой дамы, державшей в руке гранат, а рядом открытая книжечка с молитвами. Разглядеть спальню полностью я не смогла, потому что мой мучитель вскоре вернулся. В руках у него была простая длинная бечёвка, шпага, зачем-то обёрнутая розовыми лентами из атласа, хлыст, а подмышкой он сжимал небольшую шкатулку из морёного дуба. Вещи он поставил на небольшой столик возле окна. – Ложитесь на кровать, – спокойно скомандовал он. Я не знала, что он будет со мной делать, но покорно исполнила приказ. – На живот, – уточнил он. Когда я повернулась, он подложил под меня небольшую подушку. – Вы сегодня перешли все границы, мадам. Ваше поведение не достойно жены графа. Я не могу позволить, чтобы моя супруга вела себя подобным образом, – холодно проговорил он, – Вы должны заплатить за свои проступки. Он взял свою шпагу, и провёл платком поверх атласных лент. В комнате сразу запахло лавандой. Видимо, прежде он сбрызнул его эфирным маслом. Прежде чем я поняла суть наказания, сильный удар обрушился на мои ягодицы. Он бил шпагой сильно, наотмашь. Волны тупой, но проникновенной боли нахлынули на меня, разрывая сознание. – Нет!!! Прошу, прекратите!!! Мне больно!!! – Это хорошо, что больно! Вместе с болью, вместе с каплями крови, которые сейчас проступают через вашу тонкую и нежную кожу, вы отныне запомните, что изменять своему господину греховно, – кричал он. Я ревела во весь голос. После десятого удара, я уже прекратила ощущать боль, и просто растворилась в ней. Вскоре он убрал шпагу. Он коснулся моей повреждённой кожи чем-то влажным, и я вздрогнула. Оливье протёр мокрой ветошью мои бёдра, и достал из шкатулки баночку с мазью, густо нанеся её на свежие раны. Я всхлипывала, решив, что мученья закончились, но супруг лишь подождал пару минут, пока мазь впитается. После он перевернул меня на спину, и я охнула, когда мои ягодицы коснулись простыней. – Поднимите руки вверх, – потребовал граф. Я повиновалась. Он был всё ещё зол, а в голосе звучала явная жесткость и ярость. Мои руки он привязал к спинке кровати, подтянув повыше. – А ноги раздвиньте… В руках Оливье появился хлыст. Он сильно ударил им по полу, возле кровати. Я немедленно выполнила приказ, но страшная догадка пронзила моё сознание. – Нет, Оливье! Прошу, если вы выпорите меня так, я ведь умру! – закричала я. – Молчать! – рявкнул граф, – Вам никто не давал слова! Лежите спокойно и не шевелитесь, если не хотите, чтобы хлыст для норовистых кобыл прошёлся по вашему самому чувствительному месту!!! Вы не послушались меня в прошлый раз, и решили вновь опозорить моё имя, – рычал он. Он взмахнул хлыстом, и тот хлестнул по кровати. Я закричала, точно резанная, только потом сообразив, что боли от удара нет – хлыст вспорол перину между моих ног. – Вы не только позволили молодому сопляку вас облапать, так ещё и показали свой норов перед всем замком!!! – с этими словами хлыст снова свистнул по кровати, сдвинувшись на пару дюймов к самому нежному моему месту. – Нет, прошу вас! Я всё поняла! Я более не рассержу вас! – попыталась я остановить графа. – Конечно, не рассердите! Иначе это закончится смертельным исходом! – закричал он, и снова хлестнул по перине. Между его кончиком хлыста и треугольником светлых волос внизу живота были еле заметные дюймы. Я ещё сильнее вжалась в кровать и закричала. – Я всё поняла!!! Прошу не надо!!! Оливье швырнул в сторону хлыст, и начал буквально срывать с себя одежду. В следующий момент он был на мне, прижимая своим весом к перине. Он вошёл в меня довольно резко, без всяческих ласк и прелюдий. Его темп не был таким бешеным, как тогда в башне, но он был напорист и резок. Граф усиленно дотрагивался до чувствительной точки внутри лона, заставляя моё тело, скованное странной судорогой, выгибаться дугой. – Да, нимфа… Выгибайся, помни, что только я могу карать тебя и давать наслаждение, – прохрипел он. Неожиданно он нагнулся и поцеловал сосок на моей левой груди, после чего он сильно прикусил его, заставив меня вскрикнуть. То же самое он проделал и с правой грудью. Он довёл меня до довольно глубокого “пика любви”. Достигнув его, я уже полностью отключилась, прокричав в экстазе его имя. В себя я пришла от того, что он слегка шлёпал меня по щекам, поднося к носу склянку с нюхательной солью. Руки мои были высвобождены, а тело прикрыто одеялом. Открыв глаза, я испуганно посмотрела на него, и хотела быстро отползти в сторону, но его рука остановила меня. – Не дергайтесь. Сейчас вам лучше спокойно полежать. Вы были в продолжительном обмороке, – спокойно произнёс он. Взбив подушку под моей головой, он уложил меня поудобнее. Вспомнив, что он вытворял со мной, я почувствовала, как слёзы начали пощипывать глаза. – Не плачьте, вы заслужили наказание,- он лёг рядом, и неожиданно придвинув меня к себе, обнял, поглаживая мои плечи, – Ну и зачем вы пошли к той башне? Зачем вы вообще всё это затеяли? Неужели, как муж я настолько плох? – тихо спросил он. – Но там и правда никого не было, – повернулась я к нему с заплаканным лицом. – Гримо видел тень рядом с вами. Вы с кем-то разговаривали, но он не мог разобрать слов, – несколько отстранено произнёс Оливье. – Я ездила к башне не на свидание! – возразила я. – А для чего?