После неуклюжего поклона мальчик с интересом стал рассматривать гостей. Однако идиллию знакомства с двумя новыми дамами прервали быстрые шаги, и в холле появилась девушка, которую явно никто не ожидал увидеть. Но, что все, безусловно, отметили, так это её редчайшую красоту – белоснежная кожа, с приятным румянцем на щечках, большие зелёные глаза, похожие на два изумруда, тонкие черты лица, пухлые губы и чуть вздернутый носик. Огненно-рыжие локоны были убраны в причёску под золотую сеточку, открывая красивой формы лоб. Девушка отличалась статью, пышной грудью и бёдрами. Корсет подчеркивал тонкую талию, а платье делало акцент на приятные глазу изгибы. На вид ей было лет семнадцать, и по такому одеянию я могла судить, что она всё-таки благородного происхождения; дорогая вышивка, бархат, кружева… Наряд по последней парижской моде, а серьги и колье на шее были щедро инкрустированы прекраснейшими изумрудами.
- Женевьева, что вы тут делаете? – удивленно произнёс граф, глядя на неё.
- Ах, дядя, наконец-то вы вернулись. Мы с отцом решили навестить вас, но не застали в замке, однако решили остаться до вашего приезда. Ваш управляющий нёс какую-то околесицу по поводу монастыря, о девушке отданной в монахини и вас, – весело защебетала она довольно звонким и приятным голосом.
- Он сказал сущую правду. Но, позвольте, я вас представлю: это герцогиня де Монтуар и её компаньонка мадемуазель Теофилия. Это преподобный аббат д’Эрбле и, наконец, мадемуазель де Бельфор, за которой мы и ездили в монастырь святой Одилии, – начал было представление граф.
– Ах, Оливье, поездка в женский монастырь, что может быть прекрасней?! Сам всегда мечтал туда прокатиться, – насмешливо произнёс раскатистый басок, и в холле появился высокой мужчина, плотного телосложения, с карими глазами и шапкой огненных волос. Черты его широкого лица были несколько грубоваты, на мощной квадратной челюсти была густая, но аккуратно подстриженная бородка. Он поклонился нам, после чего нас всех, наконец, представили, как полагается. Нечаянными гостями замка оказались муж старшей сестры графа – Адам де Морвия, граф Сазерленд и его дочь леди Женевьева, как просила она себя называть, ибо титул припасала для черни. С ними Оливье после смерти Изабель, поддерживал отношения и часто ездил в гости, в Шотландию. – Мой дорогой Адам, я не просто ездил в ту святую обитель, а ездил за своей невестой, – Оливье кивнул в мою сторону. – Так все-таки, дорогой друг, вы решились на этот отчаянный шаг к браку. Мои поздравления, давно пора было это сделать, – с улыбкой на устах он пожал руку графу, – А мы с дочерью собрались в вашу столицу. Попытаемся так же найти достойную партию, ведь Женевьеве уже семнадцать лет.
Тем временем девушка довольно критично разглядывала меня. Видимо, мой вид, измотанный долгой и нудной дорогой, её не впечатлил.
- Когда же свадьба? – спросил тем временем граф Сазерленд. – Планировали через месяц. Мадам де Монтуар и её компаньонка вызвались поучаствовать в организации, – прояснил ситуацию мой будущий супруг.
- Отлично. Тогда мы останемся, чтобы тоже внести свою лепту, – прогрохотал родственник графа.
Было видно, что Оливье не рад особо этой компании, но он вздохнул и натянул улыбку.
- Я так рад вашему решению. Поддержка родных людей мне просто необходима, – вежливо ответил он графу Сазерленду.
После мы поднялись в наши комнаты, чтобы переодеться к ужину. Увы, тут я вспомнила, что весь мой гардероб составляли мрачноватые и непритязательные траурные платья, а одежда, взятая из моего замка, ещё не была подогнана по фигуре. Пока я раздумывала, чем достойнее украсить чёрное бархатное одеяние, Мод, открыв шкаф в моей спальне, радостно воскликнула:
- Госпожа, ваше прекрасное платье!
Вскоре она держала в руках совершенное целое, изумрудно-золотое, с тончайшими кружевами одеяние. Новое кружево было дороже первоначального и придавало ему более изысканный вид. Было видно, что граф не поскупился, дабы привести его в прекрасное состояние.
- Вижу, что вы уже обнаружили мой маленький сюрприз, – услышала я голос возле порога. Он прошёл в мою комнату и прикрыл дверь.
– В Марселе я заказал для него самое дорогое венецианское кружево, которое только привозят туда. Наряд был готов, когда я вернулся из Берри. Я думал, что он поднимет вам настроение. Сегодня вы в нём спуститесь вниз, на ужин. И ещё вы наденете эти украшения, – протянул он продолговатую шкатулку, украшенную резьбой в виде его герба. Я осторожно открыла ее. На чёрном бархате заблестело великолепное изумрудное колье и серьги. – Это фамильные драгоценности. Они принадлежали моей матери, – пояснил он. – Но я тоже привезла свои украшения… Может, они не так прекрасны, как эти, но… – начала было я, однако граф быстро прервал мою речь.
- Сегодня вечером вы будете в этом прекрасном платье, с дорогими кружевами и украшениями, которым триста лет. Это моя просьба, как будущего супруга, – с этими словами он развернулся и вышел из комнаты.
Мод обтерла мои плечи и грудь влажной тряпицей, слегка разведя в воде несколько капель розового масла. Любовь к духам и эфирным маслам передалась мне от матери. В её комнате, да и в любых поездках с ней была маленькая шкатулочка с парочкой флакончиков и нюхательной солью. Аромат роз позволил мне чувствовать себя более свежо. Служанка помогла мне переодеться, надеть драгоценности и красиво уложила волосы. В первый раз в жизни мне показалось, что я выглядела прекрасно. Мой внешний вид удивил и остальных, когда все сели за стол. Герцогиня всплеснула руками, указав на мои кружева:
- Дорогая, откуда у вас это чудо? “Венецианское золото” довольно дорогое удовольствие, его покупают и носят только венценосные особы Италии, – она осторожно потрогала тонкое изделие, в то время как Теофилия и Женевьева, не скрывая зависти, пожирали наряд глазами.
- Вы преувеличиваете, Леонора. Да, это украшение для платья довольно дорого, но привезти и носить его может каждый, кто располагает этой суммой. Так что это позволяют себе и купцы и банкиры, – улыбнулся граф герцогине, – Это мой небольшой подарок Анне.
– Полагаю, данные изумруды тоже “небольшой подарок”? – усмехнулся граф Сазерленд, указав на моё колье.
- Что вы, Адам, это ведь фамильные драгоценности. Они перейдут в полное владение моей будущей жены только после свадьбы, а сейчас я попросил её надеть их, так как они подходят к платью, – объяснил Оливье приступая к еде.
- Мне казалось, что эти украшения должны были перейти к моей супруге, а затем к Женевьеве, – не отступал наш гость.
– Они бы перешли, если бы у меня не было жены. Но, на данный момент, мой друг, вам самому стоит позаботиться о драгоценностях для своей дочери, хотя в вашей семье они тоже есть, – ответил Оливье графу Сазерленду, от чего тот зло поджал губы. – Но, право же, изумруды не идут под светлый цвет волос, это камень «огненноволосых», – воскликнула Женевьева.
- Дорогая племянница, не беспокойтесь. На свадебную церемонию мадемуазель де Бельфор наденет сапфировое колье моего рода. Оно будет прекрасно смотреться на ней, – улыбнулся граф своей юной родственнице.
Затем за столом воцарилось длительное молчание. Герцогиня внимательно присматривалась ко всем и о чём-то тихо шепталась с сидящей рядом Теофилией. Аббат с интересом рассматривал Женевьеву, та же сидела с недовольным видом и с показным безразличием ковыряла в тарелке. Какое-то время её отец был задумчив и хмур, но вскоре его внимание переключилось на герцогиню. Начав вести с ней непринуждённую беседу, он попытался побольше узнать о ней. Оливье несколько равнодушно вкушал пищу. Он, казалось ,был поглощён какими-то своими думами…
После ужина граф де Ла Фер и его родственник направились в кабинет, чтобы обсудить некие важные дела. Женевьева сослалась на мигрень и быстро поднялась к себе наверх. Герцогиня с Теофилией и аббатом направились в библиотеку, дабы узреть интересные книги по теологии. Я же решила подняться к Раулю, который снова был вынужден обитать в детской – запрет сидеть за столом со взрослыми всплывал, когда приезжали гости.