На экране лицо Дамира. Такое грустное. Печальное. Взволнованное. Смотрит по сторонам, а затем на небо. Так чётко видно его лицо, будто кто-то рядом стоявший снимал на камеру.
Она не понимает, где это. Россия или Америка? Но если муж сказал, что он приехал за ней, значит, ему подстроили ловушку, в которую он с лёгкостью попал.
Боже… Дамир…
— Что… Ты… Подонок… Сделал? — с трудом выдавила из себя, чувствуя, как слёзы текут по щекам.
Даже те удары ремнём не заставили её заплакать. Она сдерживалась изо всех сил. Боролась с болью. Но та боль, что сейчас пронзает её тело, особенно область груди, невыносима. Нестерпима.
— Смотри внимательно, крошка. Сейчас увидишь, — хохот бьёт по нервам.
Но она смотрит, рассматривая каждую частичку лица на экране.
Родной. Любимый. Незаменимый.
Вздрагивает, когда Дамир отшатывается. Делает шаг назад.
Второй. Третий.
Белоснежная рубашка в крови. Дамир держится за грудь. Его застрелили…
— Нет… — простонала Ангелина. — Нет… Нет… Нет!
Кричит. Пытается встать она. Но нет сил. Не может. Смотрит на экран не отрывая взгляда. Смотрит, как лежит на земле окровавленный Дамир. Слышит, как хохочет муж, но ей не до него.
Дамир…
— Ну всё. Спектакль окончен, — муж встаёт с кровати и поворачивает девушку на спину. Окровавленная спина прилипает к атласному одеялу.
Болит. Но не спина.
Сердце. Душа.
Его нет? Он умер?
Но может же произойти чудо? Может же кто-то спасти его?
Ведь может, да?
— Я тебя ненавижу! — прохрипела Ангел. — Ненавижу!
Кричала, пока не сорвался голос. Проклинала Распутина.
— Сдохнешь собачьей смертью! — попыталась сказать как можно громче, но голос хрипит. Еле слышен. Муж, который до сих пор хохотал, кайфуя от того, как страдает Ангелина, сразу же замолк. Сделав шаг вперёд, врезал звонкую пощёчину. Но, знаете, никакой удар не может заставить страдать больше, чем потеря самого дорогого, самого любимого человека на свете.
Он был единственной её надеждой. Она ждала его с нетерпением. Ждала, мечтая в один прекрасный день всё-таки преодолеть все эти препятствия. Заставить этого подонка, мужа, ответить за свои поступки. Но всё напрасно.
Его больше нет. Дамира.
— Если ты ещё раз посмеешь что-то лишнее сказать… То… Обещаю, заставлю тебя, и поверь, тебе совсем не понравится.
— Да пошёл ты! — сказав, плюнула в лицо нависшему над ней мужу. — Я тебя ненавижу!
— Сууука! Ты по-нормальному не понимаешь, да? Ладно! Кто у тебя там остался? Брат? Отлично, — сжал горло Лины. — Обещаю, он сдохнет точно так же, крошка. Вот только после того, как голым окажется! Когда всё его имущество твоим станет. Ты поняла меня, а?
Глава 10. Незабываемое прошлое. Неизбежное настоящее
Несчастным или счастливым человека делают только его мысли, а не внешние обстоятельства. Управляя своими мыслями, он управляет своим счастьем.
Фридрих Вильгельм Ницше
Сегодняшний день. Ангелина
Слишком жарко сегодня. Весь день торчу в комнате. Не хочу выходить, дабы головорезы мужа и прислуга не увидели мое лицо изуродованное. Хоть и прошло несколько дней, не зажили ещё раны. Рука сильно болит. Еле шевелю. Но всё-таки не сломал… Хотя я думала иначе…
Жутко хочу пить. Жду до самой ночи, надеясь, что муж не в огромном зале, а в своём кабинете.
Совсем тихо, на цыпочках выхожу из комнаты. Цепляясь за перила лестницы, спускаюсь вниз. Никого нет. Странно…
Захожу в кухню и включаю свет. Взяв стаканчик, наливаю воды. Жадно допиваю до дна. Теперь просто нужно так же незаметно подняться на верхний этаж. Надеюсь, Гриша занят и сегодня не придет в нашу комнату. Тянусь, чтобы налить ещё воды, но свет выключается. Какого черта?
— Чш-ш-ш, — подходит ко мне, обнимает за талию, легонько поцеловав за ухом, прижимает к своей каменной груди, — Это я.
Да. Это он. Мой второй кошмар. Тиран.
— Отпусти! Что ты делаешь? — пытаюсь отстраниться, но сильные мужские руки держат меня слишком крепко. — Увидят же!
— Никого нет. Успокойся, — вдыхает аромат моих волос, словно одержимый. — Все спят.
Мысленно усмехаюсь.
Как это все спят? Неужели в такое время всегда так тихо внизу? Я никогда не спускалась поздно. Да и вообще, муж постоянно заставлял. Бил ремнём, когда я отказывалась есть. Без еды я продержусь, а вот без воды нет.