— Тебе приготовили гардероб, можешь принять душ и выбрать наряд какой душе твоей угодно.
Челси снова ответила молчанием. Теперь перед ней никто иной, как правитель государства Ада. Она не ждала от него извинений или чувств раскаяния, но ждала что он возьмёт на себя ответственность за свой поступок. Облокотившись об изголовье кровати, прикрывая одеялом наготу тела, тихонько произнесла:
— Раз ты взял от меня то, что хотел, значит я могу быть свободна? — в лоб задала немало интересующий вопрос.
Огастин опешил застыв на месте. Он ожидал истерик, обид от Челси, но никак не ожидал такого вопроса. И подбирая слова, дабы не нагрубить, как умеет, потому что сейчас не место грубости, тем более не с ней. С Челси нельзя грубо, этот урок он уже усвоил.
— У нас не было такого в договорённостях, — спокойно напомнил он.
— Не я их придумывала и не мне их помнить! — серьезно заявила Челси вздёрнув бровь вверх.
Скрепя зубами, пребывая на пределе, Огастин сказал:
— Это невозможно… Я не смогу тебя отпустить навсегда, максимум, что я могу это отправить на неделю, отдохнуть в людской мир. Такой вариант тебя устроит?
Если бы не обострённое чувство вины перед ней любимой, то он никогда не пошёл на такие условия. Слишком велик риск не увидеть её никогда, но и не пустив её можно наломать немало дров.
Глаза Челси щипали слёзы, но она силой давила их, не позволяя тешить его самолюбие.
— Устроит. Сегодня? — с большим трудом спрашивает она.
— Куда ты так торопишься? — не удержался от встречного вопроса.
— Видеть тебя не могу! Это слишком для меня. Да ты в принципе слишком для меня! — ядовито прошипела.
У неё отлично получилось неприятно уколоть, задев чувства Огастина, но он не подал виду не желая показывать слабые точки. А с ее появлением слабые точки, только растут с большой, неумолимой скоростью.
— Хорошо, сегодня, так сегодня! — рывком встал на ноги и вышел громко хлопнув дверью, отчего Челси испуганно вздрогнула.
Долго морально отходя от сложного разговора, она сидела на кровати. Собравшись с мыслями всё-таки приняла ванну и выбрала из всех нарядом белый сарафан.
Глава 25
От лица Челси.
Время шло, после ухода Огастина никто так и не входил в эту комнату. Я надеялась, что его слова не пустой звон и он отпустит меня в мир людей, хоть и ненадолго, но даст возможность ощутить себя капельку свободной. Мне, как и птицам необходимо парить в небе ощущать невесомость, дышать свежим воздухом и любоваться растениями, цветами. Жить в заточении никому не по нраву, даже самому заядлому домоседу. Это не значит, что всю свою жизнь я была независимой. Была очень даже зависима. Но эта зависимость состояла из моментов без которых смысл моей жизни вовсе терялся и живя в небесном мире, свобода заключалась в улыбках моих подопечных. Мне многого не надо было тогда, много не надо и сейчас.
Час, другой, тишина всё продолжала неумолимо давить на голову. Моему терпению приходил конец, отчего я решила больше не сидеть в заточении, а выйти и разобраться с обещаниями. Я намерена сегодня покинуть это место, и сделать всё возможное, чтобы больше не возвращаться сюда.
Выйдя за пределы комнаты я растерялась от полного незнания куда мне идти. Даже немного вздрогнула от воспоминаний о Леоне. Мне совсем не хотелось снова встретить его чёрные глаза, и ту самую необузданную жестокость, которая до сих пор отчётливо засела в сердце печатью.
Я долго плутала в поисках выхода, обходя одни и те же места по кругу. Взгляду было непросто остановиться, потому что всё казалось одинаковым и однотипным схожим друг с другом. Стены, двери, пол всё одного оттенка, отчего шла голова кругом.
— Что ты тут делаешь? — раздался голос, как гром среди ясного неба.
Я резко обернулась и увидела, яростно идущего в мою сторону Огастина.
— Почему ты не в комнате? — стрелял грозно глазами с полыхающими огоньками в них.
— Мне надоело ждать непонятно чего! — возмутилась я.
— Что значит непонятно чего? Ты думаешь так просто и быстро найти тебе дом, где ты будешь спокойно жить в другом мире? Я переживаю о твоей безопасности, — прорычал грозно, отчего стены задребезжали в такт.
— Я тебя не просила об этом, — прорычала на несколько тонов тише, но точно с такой же манерой, как он сам.
Он посмотрел сторону и покачал головой:
— Я понимаю, что я тебя обидел, что поступил неправильно, но и ты меня пойми! — он снова посмотрел на меня так пронзительно, проникая в самые дебри души — Увидеть тебя рядом с моим братом, с которым всю сознательную жизнь я конкурирую за внимание отца, было мягко говоря отвратительно! Ты такая нарядная, сияющая вышла на сцену с мерзостными признаниями, а они били наотмашь попадая ядовитой стрелой точно в сердце.