Поднявшись ранним утром, Огастин не чувствовал себя отдохнувшим, всю ночь он бредил одним именем как умалишённый. Только для себя решил не идти сразу в комнату Челси, а зайти в детскую и вдохнуть в себя чуточку жизни, понять для кого в первую очередь ему надо бороться за жизнь Челси.
Просунув сначала голову, потом уверенно зайдя внутрь, в нос тут же ударил неописуемый молочный, младенческий запах. Душу обдало сладостным теплом, таким неизведанным, но до боли приятным.
Металлические детские две кроватки, кованные в классическом стиле стояли у стены, а в них тихо сопели первенцы короля Огастина Дюрана. Он посмотрев на них таких сказочно чудесных, был неистово горд почувствовав себя отцом, вздёрнув слегка подбородок. Сначала он подошёл к девочке, пухленькие, розовые щёчки — умиляли отцовское сердце, слёзы навернулись на глаза. Стряхнув подступающие слезинки, склонившись к маленькому ароматному ушку, царственно произнёс:
— Габриэла! Моя, Габриэла! Носи это имя с высоко поднятой головой, как носила его твоя бабушка! — поцеловав в горячий лобик, озарил улыбкой голубоглазую девчушку, с шоколадными, редкими волосиками, а она словно всё понимая громко, довольно заголосила.
Подойдя к колыбели мальчика, который в этот момент сладко, безмятежно спал. Хмуро сморщенный лобик, курносый носик сразу дают знать, что не абы кто перед королём, а серьёзный, умный парень. Двойняшки уже различались между собой в развитии, но это и понятно, потому что не стоит забывать, они взяли разную наследственность от родителей. Дьяволы растут быстро, два года и на тебе — двадцать лет и на этом изменение значительно замедляются, примерно живя два долгих века, бывает и больше. А вот ангелы, растут эквивалентно людям, живя в общей сложности сто пятьдесят лет.
Маленький кулачок придерживает щёчку, а губки сложены в бантик. Огастин умилённый милой миниатюрой, засиял и пригнулся поправить одеяло, со всей любовью сказав:
— Майкл! Твоё имя Майкл. Мой отец был не самым лучшим, но я уверен, нося его имя ты внесёшь в мою жизнь только гордость и восхищение.
Дверь комнаты неожиданно отворилась и вошёл ошарашенный маг.
— Прошу прощения, господин, но это срочно. Госпожа Челси пришла в себя, — говорил сбивчиво, прерываясь, чтобы перевести дыхание.
Сердце Огастина волнующе застучало выбивая ритм. Поцеловав малыша в тёплый лобик он бесшумно ускользнул за дверь. Его ладони вспотели, спешно стерев с них влагу о край футболки, взялся за ручку двери. Ворвавшись он почти бросился в ноги Челси, бегая взглядом по её лицу, рукам, ногам, оценивая состояние.
— Где мои дети? — засохшими губами она глухо прохрипела.
— С ними всё в порядке, они под надёжным присмотром. Лучше скажи, как ты? Как себя чувствуешь?
— Я умираю, Огастин, — её слова прозвучали, подобно пушечному выстрелу.
— Нет, что ты такое говоришь? Всё хорошо! — он строго посмотрел на рядом стоящего мага и обратился к нему. — Что она говорит?
— Господин Огастин, госпожа потеряла много крови и исчерпала всю магическую энергию. Только благодаря нам она не умерла при родах и жива сейчас, но дальше увы… — секундная пауза — мы бессильны. Её организм отторгает всё то, что мы можем ей дать.
— Огастин, можно тебя попросить? — вопрошает Челси, напоминая о себе.
Не было сил у Огастина испытывать всю тяжесть ноши, схватив мага за локоть, потащил за дверь. Жестко прислонив к стенке, держа крепко горло мага, злостно шипит:
— Слышишь, ты меня слышишь? Челси не умрёт! Скорее ты кони двинешь, а Челси будет жить! Понял меня?
— Да, господин, я вас слышу, но и вы меня услышьте! — Огастин прижал ещё сильнее к стене. На что маг умоляюще простонал, — нашей вины в этом нет!
Огастин с бешеным рыком отпустил мага и тот упал обессилено на пол, став лихорадочно дышать.
— Чем ей можно помочь? Может моя кровь или моя магия, или ещё что-то? — пролепетал Огастин.
— Нет. Ни вы, ни даже белые маги не могут ей помочь.
— А что тогда!? Что шакал его побери, тогда ей может помочь!? — громко закричал, ударяя кулаком в стену, каждое слово о безнадёжности ситуации словно лезвием вонзалось в кожу.
— Мы выясняем, ищем, — испугано расставив перед собой ладони, трясся всем телом маг-лекарь.
— Сколько ей осталось? — ядовитый вопрос с трудом сорвался с языка, а желудок выворачивал на изнанку.
— День, два.
— Сука! — выругался он, снова ударяя и избивая стену до хруста в костяшках, глаза превращались в чёрные пустоты. — Чё разлёгся!? Иди ищи, мать твою! Ищи спасения для неё, цепляйся за любую находку! Землю рой, жри, плевать, но чтобы она осталась жива! — схватив за шиворот мага, поднял словно пушинку, отбросив в сторону, а маг как ужаленный побежал, спотыкаясь и падая.