— Верно! Пусть с ней всё решиться и дело с концами.
— Помимо тебя больше никто не знает подробности исцеления? Проблем не возникнет?
Родриг задумчиво посмотрел в сторону, потом снова одарил взглядом исподлобья, проговорив:
— Думаю, ни у кого даже мысли не возникнет, что единственным исцелением для девчонки служит Леон!
Марк сильно удивился откровению Родрига, однако искусно демонстрировал маску хладнокровности, хорошо играя задуманную роль.
— Говорят и палка стреляет раз в год, поэтому не должно быть сомнений на этот счёт — никто не должен знать всего того, что ты мне рассказал!
— О чём речь? Сам понял случайно, когда ей магия даже белого мага не подошла. А дьявол белокрылый — союзник смерти, как раз таки является единственным спасением. И ведь, кто бы мог подумать? — будто бы саму себе задавая вопрос, поражаясь необычной ситуации, продолжил: — Леона мать была более послушной и принимала помощь от магов в полном объёме, нежели эта глупышка. Хотя нам её поступок оказался очень даже на руку.
Между ними повисла тишина, каждый задумался о своём. Марк снова посмотрел на ту блондинку и невольно облизнулся. Эта девушка приглянулась ему с первого взгляда. Её длинные волос доходил до округлённой, пышной попы. Большие голубые глаза. Белое, длинное блестящее платье, которое так и хочется снять, оценив формы по достоинству, но кашель мага внезапно привёл в реальность.
— Так отчего же мать Леона умерла? Насколько я наслышан её убила госпожа Габриэла, мать господина Огастина, — не поддельный интерес проявил Марк, закуривая вторую сигарету.
— Да, это был серьёзный, масштабный конфликт в королевской семье! — заявил Родриг. — Габриэла одним вечером вырвала сердце из груди белокрылой, из-за очередной вспышки ревности к Майклу. Для правителя потеря оказалась невосполнимой, любил её как ополоумевший, за что жестоко убил Габриэлу. Дальше ты историю и без меня знаешь, что Майкл принялся за судьбу старшего сына, сделав всё, чтобы тот сел на трон, а потом и сам наложил на себя руки. Так дети осиротели в миг, враждуя между собой по сей день.
— Давно вертится на языке навязчивый вопрос: чем же эти белые ангелы так хороши, что сами дьяволы готовы отдать жизнь за них? Может с виду белые и пушистые, а в постели огненный огонь?
— Да кто их знает, — скривился гадливо. — Зная тебя ловеласа, удивлён, что ты не проверил ещё на деле хотя бы одну из белокрылых! — прыснул со смеху маг.
— Смех смехом, но я и в голодный год не полез бы на этих не от мира сего существ, — отбарабанил протестуя, но не смог не поддержать смех.
Они ещё немного шутили и смеялись. Когда наконец они закончили беседу, Родриг поспешил удалиться, оставив Марка сидеть за стойкой. Марк продолжал изучать приглянувшуюся ему особу, пытаясь тщательно исследовать её на какие-либо изъяны, но не находя довольно ликовал и наслаждался издалека. Ни могло его не привлечь и то, что она чёрный ангел, немало важный момент в установленных им принципах.
Уверенной, самодовольной, вальяжной походкой Марк направился к ней. В эту секунду она болтала с другими девушками чёрными ангелами, но на её фоне они блекли, изрядно проигрывая ей во всех смыслах.
Чуть позже он узнал от неё, что зовут её — Элиана. Она с достаточно непростым характером высокомерна и тщеславна. Марк безумно желал эту девушку, так желал, что впервые побоялся прямо заявить об этом. Так он делал ранее с другими девушками и те в свою очередь безоговорочно поддаваясь его обольщению, прыгали к нему в постель, но с ней уверен, нужно по-другому! Элиану он искренне опасается спугнуть, как плавающую, золотую рыбку в море. Поэтому всего лишь потанцевали, выпили много выпивки, обменялись номерами и разошлись, потом ещё долго его не отпускали мысли о ней и желание завоевать эту неприступную крепость.
Глава 42
Челси с каждым часом становилось хуже, недомогание изрядно сильно подкосило её, отчего Огастина поглощала агония ярости и не понимания. Утопая в дьявольской свирепости с каждой новостью о неизбежной надвигающейся катастрофы. Все внутренности потихоньку кровоточили. «Почему так невыносимо?» — твердил как мантру Огастин, погружаясь с головой в самобичевание, превращаясь в жалкую оболочку. Увядает, увядает его нежный цветочек, давным-давно незаметно с корней, поскольку позволил обиде завладеть его разумом, но если бы он только знал, то не позволил бы себе подобное малодушие, не позволил себе осудить добрую, бескорыстную душу.