Я испугался. За тебя испугался! Понимаешь, я не хотел тебе пока говорить… У меня есть девушка — Мила Шерстнева. Люблю я тебя Лер, а она…. Она мне прохода не дает! Вцепилась, как клещ, понимаешь? Я бы рад от нее избавится, но… Папаша у Милы — криминальная личность. Широко известный в узких кругах. Любую прихоть доченьки выполняет, у нее сеть кофеен, Сова называется, захотела Милка к своей сети присоединить кофейню на Трубной, папаша отобрал у владельца и ей отдал! Леночка, избавиться от… беременности — необходимо. Миллионы женщин делают аборты, не ты первая Лер, не ты последняя. Так нужно. Я должен с тобой расстаться. Исключительно в целях твоей безопасности. — говорил он, проникновенным тоном. Будто не он, буквально несколько минут назад, разъяренно выплевывал Лере в лицо гадости.
Это наверно и есть лицемерие: когда вот так — тон меняют и лебезят. Он меня дурой считает. Наверное правильно, кем меня можно еще считать.
Как же гадко внутри. Пусто и холодно. Нет, не пусто: внутри ворочаются камни. Тяжелые. Господи, как добраться до дома? В метро люди. Нормальные люди, а я — зомби. Я одна. Совсем одна. Давно. Встретила Вову, подумала, что теперь одиночество кончилось. Ошиблась. Не кончилось. Или…
Может меня нет? Совсем. Раненого зверька Леру — добили. Истыкали палкой с острым гвоздем. Боже ты мой. Я даже ребенка своего не могу защитить.
У Вовы, есть девушка. Он встречался со мной и с ней. Чушь. Про папу криминального авторитета — чушь.
За что мне все это? Я никому, ничего плохого не сделала.
В одном он прав — миллионы женщин делают аборты. Я не первая и не последняя. Не потяну одна ребенка. Даже если сама есть перестану — не потяну. Мой ребенок, нуждаться будет….Мамка меня из дома выгнала, но не убила ведь… А я…
Больно. Камни ворочаются… — думала Лера, перескакивая с мысли на мысль.
— Малыш. Мне не нравится, как ты выглядишь. Не могу тебя бросить в таком состоянии — отвезу домой на такси. Будь умницей, сделай все правильно. — Вова притронулся к её руке. Лера руку отдернула. Ей показалось, что её коснулась жабья лапа….
На такси согласилась поехать. Побоялась, что иначе, где-нибудь по дороге — свалится.
Ехали молча, при таксисте Володя ничего говорить не стал. Сидел с ней рядом на заднем сиденье, ковырялся в своем телефоне. Леру молчание устраивало. Нечего добавить к уже сказанному.
Возле какой-то кондитерской, Вова вскинулся, попросил остановить машину.
— Я быстро! Здесь великолепные пирожные из малинового мусса, маме куплю. — пояснил таксисту. Телефон машинально положил на сидение, выбрался из салона и трусцой побежал ко входу в магазинчик.
Лера… Никогда о подобном не помышлявшая, взяла чужой телефон в руки. Не заблокирован. Открыла контакты… Нашла.
Абонент забит в память как — Мила моя любимая. Сама не зная зачем, забила номер в свой обшарпанный телефончик. Вовину трубку положила туда, где брала.
Из магазинчика, Вова вернулся счастливый, за покупку шести десертов, один десерт — с ежевичным вкусом, ему подарили.
Лера смотрела, как сияющий Вова, усевшись в машину, бережно укладывает на коленки коробки с десертами.
Смотрела и… Решила. Однозначно решила: не будет тянуть. Завтра пойдет на прием к гинекологу. И все закончится. Другого выхода нет.
3
Таня знала, что Лера ездила встречаться с Вовой. Выбежала в коридор, стоило только через порог переступить. Взглянула на Леру, и будто догадавшись о чем-то плохом, нахмурилась. Спросила обеспокоено:
— Лер, как прошло?
— Прошло… Он меня бросил и….
Договорить Татьяна не дала.
— Та- аак. Раздевайся, мой руки, приходи на кухню. Я картошку жарю: поедим и поговорим. — Таня развернулась и стремительно удалилась из крошечного коридорчика.
Вроде и есть не хотелось, но картошка жареная так вкусно пахла, а капуста квашеная приправленная лучком и душистым маслом, так призывно смотрелась в керамической миске, а Таня, еще и ядреный соленый огурчик Лере в тарелку подбросила. Не заметила Лера, как съела приличную порцию.
Таня разлила чай в кружки, поставила на стол клубничное варенье.
— Рассказывай Лер, что там твой козлина вещал.
Лера уставилась в чашку, разглядывала плавающие на дне чаинки и рассказывала. Слова давались с трудом, застревали в горле, но рассказала. Как есть, без утайки: рассказала, как Вова кричал на нее, обвинял Бог весть в чем, как с ребенком не оставил выбора.
Таня выслушала, поднялась скрипнув стулом, прошла к окну.
— Жаль, что его мамаше, противозачаточные поздновато попались. Жаль. Выродила на свет уродца. Козёл! — процедила сквозь зубы.