— Габби? Святое небо, у кого же хватило наглости дать этой твари имя Архангела?
Я почувствовала, как жар залил щеки и, откашлявшись смущенно пробормотала:
— Она принадлежала самому Люциферу. Полагаю, что и имя ей дал он.
— Принадлежала?
Набравшись храбрости, я взглянула ему прямо в глаза:
— Теперь она моя, и это только одна из причин, по которым я не стану лишать ее жизни. Позвольте мне все объяснить, прошу. Все слишком запуталось.
— Даниэль сказал мне, что ты сбилась с пути, дитя мое, но я думал, что его ослепило собственное заблуждение. Что же говори, Микаэла, я выслушаю тебя. И подними свой меч, только тебе решать против кого он будет обращен, дерзкая девчонка права, если бы я действительно хотел убить их сию минуту, то сделал бы это сам.
Я нахмурилась:
— Это была проверка?
— Своего рода.
Продолжая раздумывать над сутью этого, я склонилась и подняла с пола свой клинок.
— Я даже не знаю с чего начать, у меня столько вопросов.
— Думаю, что у меня к тебе не меньше, дитя. Начни с того, как вышло, что ты заключила сделку с Люцифером.
— Софи… Все ради Софи, вы же видели, что они натворили… демоны… я просто не смогла смириться… и… отправилась в Чистилище…
Мой рассказ вышел не таким и длинным, как могло бы показаться со стороны, думаю большей частью потому, что слишком много деталей мне пришлось опустить.
—… а потом появился Коул, которого послал Люцифер, чтобы помочь мне добраться до портала. И вот я здесь.
Во время рассказа я, как несомненно и Учитель, слышала ворчание Коула о том, что он видел «свет» за этой дверью и ему не следовало позволять мне войти сюда первой. На что Ана мягко ответила:
— Ты же нес эту зверюгу, громила, к тому же этот ангел не причинит вреда Эль, просто успокойся и дай им поговорить.
После продолжительной паузы демон неожиданно спросил:
— Что воин с крыльями имел в виду, когда сказал, что «девушку можно спасти»?
— Ах, - услышав, как Ана резко втянула воздух, я прервалась на мгновение и бросила на нее предостерегающий взгляд: «Молчи!»
— А, не обращай внимания, здоровяк, просто я всем нравлюсь мужикам, даже таким, как он.
На лице Учителя, как впрочем, и всегда не промелькнуло ни единого намека на эмоции, он просто внимательно слушал меня, не перебивая. А когда я закончила, заявил:
— Ты не все рассказала, Микаэла.
Неожиданно Анабель снова вмешалась, избавляя меня от необходимости немедленно отвечать:
— Эй, Архангел, не совестно выведывать все девичьи секреты? Думаю, когда будет готова она сама поделиться с тобою подробностями своего приключения. Прояви же терпение и понимание, разве не этому учит Творец всех нас?
«Поучать Михаила? Только один человек на миллион осмелился бы на такое, и, кажется, Анабель именно из таких».
На удивление он снова не рассердился, мягко усмехнувшись в ответ и провозгласив:
— Родственные души, кто бы мог подумать? Я начинаю сомневаться, что острие моего меча самое колкое оружие на свете, суккуб, твой язык явно острее.
Анабель улыбнулась в ответ:
— Комплимент? От Светлого? Да я стану звездой! Но если честно пора уже определяться как-то и убираться отсюда подальше.
Я обернулась к ней:
— С архангелом нам не страшна твоя госпожа, даже если приведет с собою всю свою армию!
Ана выгнула бровь:
— Три меча против трех сотен? Ты уверена?
— Да.
— Но не я. К тому же Габби все еще не в форме, а она наше главное оружие.
Учитель нахмурился при этих словах, а потом спросил, вперив взгляд в мое лицо:
— Скажи, что у тебя на сердце, дитя. Скажи мне, что ты чувствуешь?
Его голубые глаза удерживали мой взгляд, и не было никакой возможности не подчиниться или даже осмыслить то, что сорвалось с моих губ:
— Мне страшно. Я… смущена. И вина. Мне кажется… я виновата в чем-то… предосудительном… хотя и старалась, именем Господа я так старалась быть сильной!
— Выходит, из меня вышел не такой уж и хороший наставник.