Выбрать главу

— Я все же не понимаю, какое это имеет для тебя зн... - температура резко упала на несколько градусов, - ну хорошо, я скажу... Мой Учитель- архангел Михаил.

«Михаил... Я должен был догадаться, твоё имя производное от его. Ты знаешь, почему так отличаешься от других, ангел, или ты настолько глупа, что даже не осознаешь этого»?

Я открыла, было, рот, но затем передумала. Сложив губы в обворожительную улыбку, я без слов проговорила:

«Я удерживаюсь от оскорблений, хотя и с трудом, и ты будь добр ответь тем же».

«Я спросил лишь из вежливости, ангел, можно и без церемоний. Терпением я никогда не отличался».

Спустя мгновение я ощутила его в себе, то есть не его самого, конечно, а его силу, без малейших усилий сорвавшую щиты с моего сознания. Ох, он действительно не церемонился! Я ощущала себя мусорным баком, в котором роется толпа обезумевших от голода бездомных. О, мой Бог, я не могла остановить его. Он продолжал настойчиво искать что-то, перебирая и отбрасывая прочь мои воспоминания, словно старые фотоснимки из альбома. Мне было больно. Я чувствовала себя униженной. Согнувшись пополам, я обхватила голову руками и закрыла глаза.

...образы из прошлого мелькали перед моими закрытыми веками, словно кружась в вихре. С начала недавние: могила Софи... день её смерти... рождение Беллы, моей новой подопечной... Затем более ранние: Палестина, Канада, леса Амазонии, Франция, Польша, Англия, Рим, Москва...

Страны, люди и времена сменяли друг друга с немыслимой скоростью. Наконец, он добрался до самых ранних воспоминаний: мое призвание, встреча с Учителем, изучение Кодекса, первые задания...

Здесь он замедлился, словно внимательней изучая кадры. Затем я услышала:

«Я чувствую это здесь. Истина искажена, не могу понять кем и зачем».

Затем также неожиданно как вошел, он покинул моё сознание. Блоки словно по волшебству стали на место.

Я обнаружила, что лежу у его ног. Я утопала в мягком ворсе ковра. Крылья я обернула вокруг себя, словно защищаясь.

Итог: я была жалкой и валялась в ногах у темного.

Невероятным усилием я заставила себя подняться. Тело ломило так... стоп... я чувствовала боль, этого не могло быть! Ведь я не человек. Что-то было не так с этим местом, с этим демоном... либо что-то не так со мною?

— Что ты сделал?

«Я лишь исследовал тебя. Скажи, зачем ты пришла сюда»?

— Нет, не просто исследовал. Ты что-то нарушил. Не знаю, как тебе это удалось, но... Я ощущаю боль, физическую боль, понимаешь? А ещё чувства. С тех пор как я вошла сюда, они словно взорвались. Мы ведем переговоры? Скажи, наконец, свое имя.

«Имя... у меня сотни имен».

— Прекрати, ради Бога, скажи своё имя.

«Ради Него я сделал уже достаточно, но ты другое дело. Ты забавляешь меня, впервые за долгое время. Если тебе так важно имя, зови меня Велиаром. И я даю обет не причинять тебе вреда».

— Старший, - едва слышно выдохнула я.

«Слышала обо мне, ангел»?

Ох, кто же о нем не слышал! Я оказалась права: он один из Высших, один из тех, кого прозвали Принцами Тьмы. Ему поклонялись и его боялись. Видимо мои глаза отразили ужас, охвативший меня, ибо в голове снова раздался его голос:

«Я дал обет, Микаэла. Причем без всяких условий в отличие от тебя».

— А? - вырвалось у меня.

«Тебя захватили в плен предрассудки, девочка. Не все, что ты слышала обо мне, непреложная истина. Скорее даже наоборот».

— Истина? Что ты можешь знать о ней?

«Гораздо больше, чем ты. Ты, похоже, не знаешь правды даже о себе самой».

— Что ты имеешь в виду?

«Сейчас ещё не время говорить об этом», - загадочно проговорил он.

Его напоминание об обете вернуло мне самообладание. Я вспомнила, кто я и зачем здесь оказалась. Что-то я многое, слишком многое забываю рядом с этим проклятым демоном!

— Я пришла договориться о цене. Мне нужна душа Софии Бенингтон.

Демон деловито поднял руку, рассматривая что-то на своей ладони. Я не торопила его, я знала, что он делает. Он искал душу Софии в списках недавно прибывших. Там указывалась краткая информация о ней, в том числе и причина смерти. Я знала, что он увидит. Когда он заговорил, я ожидала услышать в его голосе злорадный смех или жестокое довольство, но никак не тихую печаль: