Неуверенно кивнув в ответ, мальчик, наконец, отпустил его руку и шагнул к стене.
Наблюдая за разговором Вельзевула и мальчишки, Лилит едва сдерживала нетерпение:
«Ну же, поторопитесь со своей ерундой, у меня почти не осталось времени!»
Если до рассвета, который стремительно приближался, между прочим, она не объявится в Гранд Каньоне, в армиях начнется хаос. Нельзя собрать вместе столько тварей и надолго оставить без присмотра, от нечего делать они перегрызут глотки друг другу. А этот мальчик был ее ключом к свободе, это также кристально ясно, как и то, что он не ее сын. Одному Богу или же дьяволу известно, где Вельзевул отыскал настолько похожего ребенка, быть может, просто создал, но она никогда не поведется на жалостную историю, выдуманную им. Решил сыграть на ее раненых чувствах и старой ране? Лилит едва не усмехнулась, это было первое, что Люцифер вышиб из нее начисто. Той женщины, о которой говорил этот падший ангел, давно не существовало, она умерла в тот самый день посреди растерзанного селения нефилимов, ее глаза закрылись вместе с глазами ни в чем неповинного ребенка, заколотого ублюдком Сариэлем. Крылатым ублюдком, который поплатился за это, жестоко поплатился, будь она проклята, если это не так. Лил… вот имя той женщины, забытое и погребенное в песках времени. Она же была совершенно другим существом, существом, воссозданным из праха и крови, Лилит, Королевой проклятых. И будущей королевой Преисподней, единоличной властительницей...
«Проклятье, неужели так сложно поторопиться?!»
Мальчишка приближался к ней неуверенными шажками, словно загнанный в угол и привыкший к побоям зверек, в то время как ей хотелось притопнуть ногой от нетерпения, Лилит заставляла себя сохранять агонизирующее выражение лица и проливать слезы умиления, не сводя глаз с его личика. Милого личика, между прочим, даже жаль, что придется сделать то, что придется, он мог вырасти настоящим красавчиком. Наконец подобравшись к ней достаточно близко, ребенок застыл на месте и неуверенно оглянулся на Вельзевула, словно спрашивая, что делать дальше.
— Позволь ей коснуться себя, Ирион, - сухо промолвил Вел, в тот самый момент, как она мысленно воскликнула: «Попался!» и крепче сжала в ладони остроконечный обломок стального прута, которым ее еще недавно пронзал Вельзевул. Падший блокировал почти все ее силы, прежде чем начать пытки. По крайней мере, сверхъестественные, видимо, человеческие таланты, вроде ловких пальцев, он не счел опасными.
«И весьма напрасно, сладенький».
Выдергивая прут из ее тела, он не заметил что край, вонзившийся от силы удара в стену, обломился и того, как она, на то момент еще свободной левой рукой вынула его из-за спины, и вот теперь ей нужно было только чем-то отвлечь Вельзевула, чтобы освободиться. Мальчик станет его же слабостью. Не моей.
— Подойди ближе, маленький, - нежно прошептала она, глотая фальшивые слезы. – Я не сделаю тебе больно.
«И это будет моей единственной милостью».
Мальчик повиновался, и она, зазвенев цепями, потянулась к нему, словно пытаясь обнять.
Опустив подбородок на голову ребенка, Лилит несколько бесконечных минут проливала безмолвные слезы, а затем обернулась к хранившему молчание темному Принцу.
— Вельзевул, я - я знаю, что у меня нет права просить, нн-о одну руку, пожалуйста.
Падший напрягся так, словно она просила его собственноручно вонзить себе в сердце клинок архангела.
— Лилит, я…
— Ради всего, что было, Вел, – нежно прошептала она, впервые называя его так, - ради тех, кем мы были и станем.
Захлопнув рот, Вельзевул как-то обреченно щелкнул пальцами, и кандалы с обеих ее рук с прискорбным стоном полетели на пол. Опустившись на колени, она тут же обхватила лицо мальчика своими пальцами и, глядя в глаза проворковала, одновременно отпуская свою силу соблазнения, чтобы подчинить себе его ощущения:
— Ничего не бойся, малыш. Ты больше не вернешься в клетку. И тот противный Фар больше не испугает тебя.
— Т-ты знаешь Фара? – удивленно спросил ребенок.
— Такой огромный каменный гоблин с отвратительными манерами, этот Фар?
— Д-да, он стр-рашный, я никак не мог перестать…боят-ться…