Темный только хмыкнул в ответ, но она сумела прочесть в его взгляде страсть, едва ли не равную собственной. Пусть он ненавидел ее, но все же продолжал желать.
Его руки внезапно обхватили ее за талию, вызывая невероятные ощущения во всем теле. Анабель подняла к нему глаза:
— Принц, я…
— Молчи.
Жар на его ладонях опалил ее с такой силой, что Анабель закричала, но он поймал ее крик своими губами и все остальное просто исчезло. Утопая в его объятиях, Ана лишь смутно отметила, что ее тело свободно. Руку все еще жгло, но кандалы исчезли. А Вельзевул словно поглощал ее, питался ее жаждой. И когда он отпустил ее спустя долгое мгновение, ее голод утих.
Склонившись к ее уху, он прошептал:
— Ты заплатишь мне сполна. Даже если не сегодня.
А затем они втроем оказались перед воротами того самого особняка, который Ана так легкомысленно покинула много часов назад.
***
Два возмущенных женских возгласа послышались одновременно со звоном вынутого из ангельских ножен меча. Но если первый – скорее испуганный, чем яростный окрик суккуба, архангел спокойно проигнорировал, то мой заставил его застыть на месте.
— Микаэла? – как-то неверующе обратился ко мне мой хранитель.
Твердой рукой, направив меч прямо в грудь темного принца, за руку которого в слепом ужасе цеплялась Анабель, Даниэль осторожно бросил взгляд за ворота особняка.
Совсем позабыв о недавнем падении с башни, я уверенно ступила из окна на втором этаже, и, хвала Господу, уже через мгновение плавно опустилась на землю в нескольких шагах от него.
Я знала, что мой взгляд, поочередно обращающийся то к нему, то к темному принцу, скорее всего, выражает беспокойство, но ничего не могла поделать с этим, я привязалась к Анабель, и кроме того, неясные пока предчувствия подсказывали мне, что этот ребенок очень важен. Он не должен пострадать.
Все трое застыли передо мной в какой-то гротескно-жуткой пантомиме, и я предпочла осторожно вытащить Анабель из этой сцены, прежде чем разбираться с ангелами, падшие они или нет.
— Анабель, тебе не кажется, что стоит… кхм… - я слегка махнула рукой, так и не закончив предложения, отчаянно пытаясь взглядом дать ей понять, что нужно пересечь границу особняка.
Смущенно ахнув, Ана тут же отшатнулась от темного принца, но все же ее глаза не отрывались от острия меча, приставленного к его сердцу. И именно в тот момент я поняла, кто он. Даже прежде, чем жестокие слова сорвались с губ падшего:
— Тебе не удастся так легко избавиться от меня, маленькая заноза!
А затем еще более презрительно, если такое только возможно, протянул:
— Даже не надейся.
«Ну что за глупец, - в отчаянии подумала я, - разве не видно, что кроется за ее глазами на самом деле? Как не отрицает этого Ана, частичка ее сердца уже отдана этому мужчине, и вряд ли только лишь потому, что она носит его ребенка».
Так как Ана застыла на месте, мне пришлось окликнуть ее более настойчиво. На этот раз девушка без колебаний бросилась во двор. От нее волнами разливались страх и обида, и я, не задумываясь, распахнула крылья и укрыла ее в своих объятиях. И тут же взгляд Даниэль, в котором читалось явное осуждение и недоверие, словно ножом полоснул меня по сердцу. Сердцу, которое все еще сжималось от мысли, что он отдал меня Лилит, не подумав и на мгновение о подстерегающих меня опасностях. Он пока не дал мне никаких объяснений, а значит и я не обязана отчитываться в своих странных на его взгляд действиях. Демонстративно переключив все внимание на Ану, я тихо спросила в порядке ли она, и пока девушка отчаянно пыталась не дрожать так сильно, принялась ощупывать ее тело на предмет ранений. Витиеватый ожог на ее руке, оставленный без сомнения хлыстом, что Даниэль и сейчас сжимал в руке, вызвал мое негодование. Если он собирался просто пленить девушку и выпытать информацию, подобная жестокость не была необходима. Суккубу никогда не справится с архангелом. Он мог сломать ее пополам голыми руками.
В тот самый момент, когда я, запихнув Ану себе за спину, сделала шаг ближе к воротам, темный принц отвлек от меня внимание Даниэля, небрежно постучав ногтем по лезвию его меча. В отличие от Аны, я знала, что этот меч не может убить его, зато обжечь запросто.