Наблюдая за Принцем, Анабель едва сдерживала нахлынувшие на нее словно цунами эмоции. Дьявол его раздери, у этого мужчины совсем не было стыда. Пусть он живет один, но разве обязательно разгуливать по комнате совершенно обнаженным. Она словно оглушенная застыла посреди комнаты, когда едва материализовавшись, уткнулась чуть ли не носом в его мощную грудь. Поигрывая тугими мускулами, Принц обтирал свое влажное после душа тело, стоя перед зеркалом. Причем делал это так долго и тщательно, что укрывшаяся за колонной Анабель успела рассмотреть каждый идеальный миллиметр его плоти. Инстинкты суккуба взвыли в ней с невероятной силой. Они требовали своего. Немедленно. Желание полыхнуло в ней жарким пламенем. Она жаждала коснуться руками его тела, ощутить его руки на своей груди, его губы на своих. Его длину невероятных размеров внутри своего уже влажного и сгорающего в огне естества.
Наконец, он прикрыл свою аппетитную задницу полотенцем и направился к креслу как раз напротив кровати, позволив ее разумной части побороться за контроль над ее собственным телом. Кровавый ад, ты здесь не за этим Ана! Хотя она, вероятно, предпочла бы как раз вариант, предполагающий отсутствие одежды на нем… и на ней тоже. Сосредоточься на задании Анабель! Но справиться с возбуждением, охватившим все ее существо, было не так просто. Проклятая сущность суккуба не отступала. Ей срочно требовалась разрядка. И она знала, как ее получить. Ей нужен мужчина прямо сейчас. Но…она не могла уйти, не завершив задание. А раз находящийся под рукой мужчина не мог быть использован, оставалось только одно…
Бросив отчаянный взгляд в сторону, задернутой пологом кровати поистине королевских размеров, Ана заколебалась на мгновение.
Кольцо матери делало ее невидимой, но у него в распоряжении оставались все остальные органы чувств. Он мог услышать ее, если она позволит себе хоть один-единственный стон. Не проблема, она давно научилась не издавать ни звука даже при оргазме, некоторых мужчин это заводило еще сильнее. Он мог учуять ее возбуждение… Ну, это вряд ли. Для этого ему нужно было бы подойти поближе или иметь нюх как у собаки…Что еще? В конце концов, его могла насторожить внезапно образовавшаяся вмятина на идеально гладкой поверхности кровати. Ведь вес ее тела все же воздействует на окружающие предметы. Но от его взора ее скроет тяжелый бархатный полог и к тому же, он казался чрезвычайно увлеченным своим занятием. Развалившись в кресле словно на троне, Принц методично втирал масло в свои предплечья, не отрывая взгляда от какого-то древнего свитка, повисшего в воздухе прямо на уровне его глаз. Она попыталась прочесть, что в нем описывалось, но язык оказался ей незнаком. Запечатлев в памяти причудливые знаки, чтобы после зарисовать и показать мадам, Анабель решив, что все равно не сможет успешно выполнить задание, не вернув себе самообладание, и распалившись еще больше от вида его лоснящейся от масла гладкой кожи, на цыпочках приблизилась к кровати и нырнула в ее глубины.
С наслаждением растянувшись на шелковых простынях, девушка на миг замерла и прислушалась. Ничто не говорило о том, что мужчина заметил что-либо. Полог скрыл его из ее поля зрения, но она слышала, как он продолжает свои размеренные движения. Кожа терлась о кожу. Медленно, так естественно, так интимно… Ее тело затрепетало в предвкушении удовольствия. Закрыв глаза, Анабель отрешилась от всего, что могло разрушить иллюзию, созданную ее фантазией…
Представив, как он склоняется над ее телом, чтобы удовлетворить все ее желания она глубоко задышала и дрожащей рукой расстегнула молнию на груди…Совсем немного облегчить давление латекса на налившуюся от желания грудь…Совсем немного…
Да она определенно была красавицей, несмотря на свой нелепый наряд в стиле женщины-кошки… Вельзевул предпочитал классику и элегантность. Хотя, если разобраться, он предпочитал женщин в их самой естественной оболочке, собственной коже… И эта определенно выглядела бы в таком обличии довольно соблазнительно… Ярко-красный латекс туго обтягивал все ее изгибы, позволяя его воображению разгуляться…Высокая грудь, узкая талия, шикарные бедра, длинные ноги, словно созданные, чтобы обвиваться вокруг мужского торса…Определенно Лилит выбирала лучших из лучших. Если он не мог налюбоваться девушкой, то, что же она творила со смертными мужчинами.
Не моргнув и глазом, он создал для нее иллюзию того, что продолжает втирать масло в свое тело и перечитывать свиток, содержание которого, по правде говоря, мог дословно пересказать еще до того, как принес сюда из библиотеки. В свитке было записано пророчество об анхеликелях, и он знал, что девушка, если и не поймет его содержания, то обязательно передаст своей госпоже символы. Чем она собственно и занялась. Около пары минут она стояла, склонившись над пергаментом, и изучала неизвестные знаки. Он же тем временем с таким же вниманием изучал ее склоненный профиль. Удивительно правильный, нужно сказать. Для него, чуткого эстета, стало откровением обнаружить такое совершенство в жизни. Он видел подобные черты лица лишь у своих собратьев и на полотнах великих живописцев. С нее могли бы списать Мадонну, - внезапно мелькнула мысль, - одни эти глаза, в которых, кажется, одновременно сокрыты все радости мира и вся его боль, запечатленные со всей своей глубиной, стали бы шедевром. Она была красива. А он ценил красоту в любом ее проявлении. Правда обычно она вызывала у него некое благоговение, в то время, как рассматривая эту девушку, падший ангел ощущал, как распаляется его страсть. Грешная страсть. Он хотел ее. А, следовательно, она будет принадлежать ему. Сегодня же.