— Мне кажется, это было их собственное решение, их совсем немного. Думаю, это и задержало Дагона.
— Ему же лучше, чтобы это было именно так. А теперь объясните мне, почему весь этот сброд, который даже сложно назвать армией до сих пор не уничтожен?
Мне показалось, что Велиар даже побледнел:
— Она их укрывает, сир. Там, где нам не достать.
— И где же в Аду есть место, что недоступно его создателям, Велиар?
— Но… но они не в Преисподней, сир. Лилит вывела армию на поверхность.
— Непросто на поверхность, не так ли? Потому что насколько я помню, только мне приходится томиться здесь до того часа, когда грянет гром.
— Вы правы. Они скрываются в Каньонах, там, где не один из нас не в силах достать их.
«Каньоны? Невероятно».
Я читала о них в записях Учителя, так назывались места, куда ангелы были сброшены с Небес. На поверхности земли в тех местах образовались огромные впадины. Целые города были погребены под крыльями падших. И по преданиям, они действительно, не могли приблизиться к Каньонам, не раскаявшись прежде в своих деяниях.
Значит, все это правда?
— В таком случае нет никаких сомнений, что Вельзевул с нею заодно, только из его библиотеки, Лилит могла узнать о Каньонах, - голос Люцифера был все также холоден, но отчего-то мне показалось, что это и было то самое предательство, которого он опасался.
Слова зависли в пространстве настолько ощутимые, что их казалось можно потрогать руками.
А затем звонкий голос одного из принцев, высокого блондина с глазами цвета морской волны, внезапно прервал затянувшуюся паузу:
— Простите мою дерзость, Повелитель, но как мы можем быть в этом уверены? Неужели мы поступим с Вэлом так же, как когда-то с нами обошлись наши братья? Осудим и предадим забвению, даже не дав шанса объясниться? Разве это справедливо?
Последние слова поразили меня больше всего.
Справедливость? Темный принц, по определению не знающий понятий «честь» и «совесть» требует справедливости? И не ради себя?
Кажется, мой мир расшатывается все больше и больше. Я опасалась, что если всерьез задумаюсь обо всем, что случилось со мною за последнюю неделю, то он вообще рассыплется, словно карточный домик.
Велиар, с укоризной покачав головой, тихо прошептал:
— Ох, Эш… Я прошу за него прощения, сир…
В ответ блондин разразился еще более гневной тирадой:
— Не смей! Я отвечаю за каждое свое слово, сир, и я не согласен обречь Вэла на гибель, по крайней мере, не раньше, чем его вина будет доказана!
Робко взглянув на Люцифера, я не смогла ничего прочесть на его лице. Что ж, неудивительно. Сомневаюсь, что его вообще заботит мнение этого Эша, кто бы ни скрывался за этим именем, да и вообще кого бы то ни было. Если Повелитель решит, что Вельзевул – предатель и заслуживает истинной смерти, так оно и случиться. Даже я не была столь наивна, чтобы усомниться в этом.
Но как оказалось, я просто слишком мало знала о Темных, чтоб судить о таких вещах.
— Ты один из тринадцати и ты знаешь цену своим словам. Если за то время, что мы дадим Вельзевулу на оправдание, он причинит существенный вред, ответственность ляжет на тебя. И только на тебя.
Не заметить предупреждения было просто невозможно.
— Я приму этот риск. Даже в одиночестве.
— Что ж, да будет так. – Люцифер обвел взглядом всех собравшихся, пристально всматриваясь каждому в лицо: - Итак, я спрашиваю у вас, братья, кто-нибудь еще верит в непричастность Вельзевула к мятежу, хочет ли кто-то разделить с Эшем его участь?
Один за другим принцы отрицательно качали головой, кто с выражением крайнего расстройства на лице, а кто с саркастической улыбкой. Пока, наконец, из-за спины Велиара не вышел падший, лица, которого я до этого не могла разглядеть в тени. И сейчас у меня вырвался невольный возглас удивления. Этот падший был практически точной копией прекрасного Эша! Вот только темной копией, словно кто-то взял лицо и вымыл с него все цвета, кроме белого и черного. Яркий румянец, игравший на щеках первого – мертвенная бледность на лице второго, золотистые, словно одаренные поцелуем солнца волнистые локоны Эша - и в противовес им, идеально прямые пряди цвета воронового крыла на плечах неизвестного. О, но все это не помешало ему быть прекрасным воплощением мечты, ну, правда, немного мрачно-прекрасным.