Великолепная резная кровать, на которую Эль так соблазнительно опрокинулась всего несколько часов назад, белоснежный восточный ковер, один из тех, что ему так нравились, в котором тонули ее нежные ступни, его диковинные гобелены, что смутили и даже напугали ее, башня, где малышка тонула в его объятиях…
Все обратилось в пыль.
«Как символично. Все стало прахом, как и мои планы по ее завоеванию».
По его воле дверь зала распахнулась, и он, не тратя времени, переместился на трон.
— Сир…
Слово эхом разнеслось по залу.
Окинув взглядом всех собравшихся, он невесело рассмеялся:
— Ужасно выглядите, братья, как и все вокруг. Кажется, мои спектакли, что мы разыгрывали на протяжении тысячи лет, не идут ни в какое сравнение с истиной?
Велиар усмехнулся в ответ:
— Это слабо сказано, сир.
— Тогда я думаю, мне не следует напоминать о том, что произойдет, если моей королевы не окажется здесь в ближайшем будущем.
— Мы готовы выступить сию минуту, сир.
В голосе Эша слышалось неподдельное волнение.
— Так опасаешься, что я начну его раньше времени, Ашатарот?
— Я опасаюсь, что Лилит посчитает ангела угрозой или бесполезной тратой времени и сил, Повелитель.
— Тогда я не понимаю, почему ты все еще здесь, а не в обители Вельзевула, Эш. Нам нужно его Всевидящее око. Без него мы потеряем слишком много времени, пытаясь отыскать их основной лагерь.
Склонив голову в церемониальном поклоне, падший в ту же секунду исчез за дверью. Хэммош не говоря ни слова, последовал за братом.
— У меня есть кое-что, сир. – Велиар шагнул вперед. – Думаю, что определил предполагаемые места вторжений.
— Сколько?
— Три. Наименее защищенные.
— Отправьте туда самых свирепых тварей. Пусть порвут в клочья любого, кто осмелится войти без разрешения.
— Да будет так.
— Асторет, Ваалим, ступайте с Велиаром. Я доверяю это вам, братья мои.
— Сэт?
— Да, сир.
— Дагон уже сообщил тебе радостную весть?
Бросив яростный взгляд на брата, Сатан покачал головой:
— Мы были немного заняты, сир.
— Твои кровопийцы теперь головная боль Дагона, Сэт, а ты немедленно отправляйся в его обитель и приструни Ари, пока я не взялся за нее сам.
В бездонных глазах падшего Люцифер прочитал радость и страх одновременно.
— Если она подчинится тебе, я не стану ее наказывать, Сэт. Но предательства терпеть не станет никто.
— Я обо всем позабочусь, сир. Благодарю вас.
— Иди. Пусть отзовет своих демонов, если не хочет, чтоб их уничтожили. Где менфейс?
— В подвале. С Молохом.
— Ступай. Все уходите, готовьте свои легионы, если эта женщина хочет войны – она ее получит.
***
— Скажи, что изменилось, Хэм? Почему ты делаешь это?
Эш не поднимая глаз, продолжал обыскивать обитель Вельзевула, но вероятно и кто-то менее проницательный, чем его брат заметил бы его волнение.
«Дьявольщина! А кто бы не переживал на моем месте!»
Тысячу лет падший провел в бесплодных попытках искупить деяние, которое даже не было его собственным. Просто ошибка или каприз. Да кто может знать, что это было на самом деле. Никому неведомы помыслы Отца. Вот только Хэм всю жизнь ненавидел его за это. За то, что они делили одно лицо на двоих. Словно это был его собственный выбор.
Он знал, что за мрачные мысли так долго отравляли существование его брата, ангел считал, что Господь остался недоволен своим творением (то есть им собственно) и, пытаясь исправить недостатки, создал его, Ашаторота. Хэм считал, что Отец не смог возлюбить его. И это стало основной причиной его падения.
«Нашего падения. Потому как вот это уже было моим собственным выбором, моим искуплением».
Да, поначалу Эш последовал за Люцифером лишь, чтобы попытаться спасти любимого брата, он не хотел, чтоб тот всю вечность страдал из-за такой глупости. Но после все изменилось, все, кроме одного – Хэммош по-прежнему избегал его. До этого дня.