Пролог
Маркус — Верховный Вампир. Самый древний и жестокий. Тысячи лет он носит на себе печать зла после странного ритуала. Это стало его проклятьем, избавиться от которого можно только одним способом — отыскать девушку с душой-фениксом. По преданию, её животворящий огонь сделает его почти земным богом. Но, как и в любом предсказании, есть одна оговорка, — девушка должна стать вампиром и сама отдать ему силы.
Верховный живет тысячи лет, глотая души людей и запивая их кровью, но постепенно слабеет и вынужденно ищет себе лекарство. Годы скуки вынудили его обрасти свитой вампиров, с собственными рангами и правилами (см. кн.1, гл.4), научили управлять видениями, которые вернее подсказывают, где найти феникса. А огненная душа с каждым воплощением остается прежней, и не желает становиться одной из них. Пока однажды после укуса девушки все с нею происходит не так, как обычно…
Девушка найдена. И Маркус, — лишениями, страхами и изощренными проверками — подводит её к необходимому итогу. Зачем, почему и для чего было всё это, Анне только предстоит разобраться. Теперь она — вампир, она подписала Договор, пообещав Маркусу душу. Но не ради себя, а ради любви к одному из вампиров — Антону.
Возможно ли между ними счастье? И как долго оно продлится? Каково это, — быть вампиршей, которая по определению не должна любить? И как она сможет выжить среди сотен и тысяч духов тех, кого должна убить? А до расплаты с Маркусом осталась какая-то сотня лет.
Но та, которую Вампир считал земным Ангелом, внезапно перестает им быть. Поведение Анны всё больше вселяет в него сомнения, — а ту ли душу он нашел?! Ведь предсказанное милосердное пламя питается с изощренной жестокостью. Да и сам Маркус постепенно становится другим. Не прогадал ли Вампир в своей, самой последней, игре?
Здесь демоны становятся богами,
А ангелы лишаются души.
Переплетенья призраков туманны, -
Размазаны границы и миры.
Она молчит. Печален лик бесцветный,
И пламя угасает не спеша.
Не торопись, Душа моя, не гасни,
Ведь для Вампира Ангел - это я...
Глава 1 Все сначала
1963г Лондон, Октябрь
На одной из оживленных улиц Ричмонда было тепло. По одну сторону плотно выстроились дома с ресторанами, кофейнями и магазинчиками, по другую — чудесный панорамный вид на Темзу и кусочек моста. Яркие лодки были привязаны у берега, но в обеденный час почти никто не катался.
Солнце гладило остатки зеленых газонов, уходящие от стен ресторанов к самой воде, и желтеющие листья деревьев. Водная гладь разбивалась бликами, но совсем не мешала посетителям. Ветер трепал остатки афиш на рекламном столбе и швырял на мостовую горсти листьев.
На двери ресторанчика небольшого ресторанчика звякнул колокольчик и вошел старик. На вид ему было далеко за восемьдесят. Слегка полноват, с трясущимися руками и дрожащей головой. Глаза давно выцвели и их уголки поползли вниз. В морщинах потерялась линия рта, кожа складкой оплыла к подбородку.
Старик снял шляпу, помял её в руках. Зажатый, неловкий, он прятал глаза и смущенно оглядывал занятые столики, отводя взгляд так быстро, что явно не успевал никого разглядеть.
Посетителей было немного. Женщина с семилетним ребенком, увлеченно жующим мороженое, четыре оживленные старушки, хвастающиеся друг перед другом кусками вязания, несколько мужчин и одинокая девушка, сидящая поближе к выходу.
Она никому не смотрела в глаза и не привлекала заинтересованных взглядов, — строгое синее платье с удлиненными рукавами, темные волосы, собранные в высокую прическу с начесом, на лице — почти нет косметики. В толпе она бы обязательно затерялась, но сейчас, если присмотреться, можно было заметить в ней что-то нездешнее. Она теребила салфетку и украдкой смотрела на старика. Когда он заметил ее, девушка неуверенно подняла руку. Старик торопливо засеменил к ней, сел напротив.
— Считывала мое настроение? — хмуро спросил он.
— Да, — девушка разгладила салфетку. — Не была уверена, что ты хочешь меня видеть.
— Я и не хотел. Пришел, чтобы всё закончить.
— Папа… — голос её стал почти неслышен.
— Я тебе не папа!
Мужчины, сидевшие к ним ближе всего, стали оборачиваться, девушка сжалась и опустила глаза.