Но едва начали спуск, как через несколько метров Элис упала в снег, откинулась на спину, закрыла глаза и тихо прошептала, что дальше не пойдет. По ее обескровленным губам легко угадывалась причина слабости. Марон скинул рюкзак, сел рядом, закрыл глаза и послал в разные стороны духов. Они найдут жертву и приведут ее сюда. Животные податливей влиянию, но вампир хотел, чтобы это был человек. Вместо него пришли две горные козы. Уже хоть что-то.
По взгляду вампирши сразу стало ясно, что кусать сама она не станет, и Марон нашел в рюкзаке бадью, спустил кровь сначала из одной твари, потом из другой, протянул спутнице. Ей явно было неприятно принимать эту кровь, но дорога предстояла дальняя, и силы были нужны.
Подобным образом, к концу следующего дня они добрели до поселка, сняли номер в гостинице и теперь терпеливо ждали, пока Элли восстановится. Марон избегал опасных вопросов, и она, благодарная за эту малость, изо всех сил старалась выздороветь поскорее. Не получалось.
То ли кинжал занес инфекцию, — какую, если вампирам почти ничего не грозит, — то ли настрой у Элис был не самый лучший, но рана гноилась, плохо затягивалась, а иногда заставляла тело реагировать температурой. Вампирша металась в бреду и лихорадке, исходила пОтом, после которого мелко дрожала.
Опустив голову, Марон слушал духов. Ничего нового не узнал, но много переосмыслил и... отчаялся. Не выйдет то, что задумал, не пройдет. Разве только... Анна. Если бы она убила его. А действительно, что стало бы со всеми вампирами, если бы Анна убила Маркуса? Младший верховный долго думал, но ничего дельного в голову не шло. Надо пробовать, разве так узнаешь?
Через неделю Элис стало чуть лучше, теперь она точно шла на поправку. Вампир все хотел заговорить с нею о том, что задумал, но не решался, — женщина стала молчаливой и отрешенной и, казалось, единственное, что ее хоть как-то интересовало, — это обои в мелкий цветочек на сухой гостиничной стене, рисунок которых она ежедневно пристально изучала.
— Элис, я хотел поговорить, — неуверенно начал Марон, спустя двенадцать дней после ритуала.
Она слегка повернула голову в его сторону, давая понять, что слушает.
— Нам нужно подумать, чем завлечь Анну, — вампирша тут же резко подскочила. Так быстро и резво, что Марон отпрянул. Посмотрел в почерневшие от ненависти глаза любимой, и начал торопливо пояснять: — Нет, не за тем, о чем ты подумала. Было бы интересно, что случится, если Маркус умрет.
— Его же каждый может убить, ты сам говорил, — недоверчиво нахмурилась Элис.
— Да, но неизвестно, перейдут ли убившему силы. А Анне точно перейдут.
— Не поняла, — вампирша стиснула зубы.
"Он считает эту тварь достойной? Более человечной, чем я? После того, как она убила столько людей? То есть я стала хуже, а она..."
— Не злись, душа моя, — мягко проговорил вампир, нежно коснулся ее щеки, провел по шее вниз. — В ритуале, как оказалось, не столько нужна кровь, сколько чувства. Ты не любишь меня и это... правильно. Я столько зла тебе причинил. А он все сделал руками Карателей и вампиров. Чужими, понимаешь? Перед нею он чист. И самое приятное, — он ее уже любит, — Марон перешел на шепот, выдохнул последние слова в губы женщины и тут же стал ее целовать.
— А потом мы ее влюбим... — Элис на секунду прервалась.
— Потом. Нужно только Антона переманить к себе. И дело станет за малым, — выдохнул вампир.
— Хорошо бы, если бы он убил ее на том столе, — мечтательно прошептала Элис, не особо придавая значения его словам, почти не вслушиваясь в то, что он говорит. И ее чистый смех зазвенел в комнате. Марон не стал ее разубеждать. Хорошо бы, но получится ли?
Глава 18 Жестокие игры
Анна вернулась домой счастливая и, не переставая, напевала что веселое. Дэн ждал, когда она задаст вопросы, попросит отчет о проделанной работе и расстроится. Но вампирша, слишком поглощенная радостью, не спешила портить себе настроение. Она долго сидела на кухне, заперев дверь, пила кофе и задумчиво смотрела в пустоту. На губах — загадочная улыбка, глаза блестят ярче самых светлых звезд.
В памяти ее то и дело всплывали дни с Маркусом. Слабые раны не мешали им вместе смотреть в будущее, — Вампир мазал ее губы смесью своей крови и темного яда, и тогда Анна просматривала книги, картины с обрывками моды, наяву слышала песни, которые раньше приходили к ней сами, по наитию ложась строчками на бумагу. Она смеялась, когда увидела сверкающих вампиров, любовь к кладбищам и черному, (если бы люди только знали, что таится на темных аллеях за решетчатой оградкой). Потом хмурилась и надолго становилась задумчивой, поймав в видениях обнаженные раскрашенные толпы, обрывки трагических новостей и жуткий юмор из людских фрагментов и тел в кондитерских.