[Это Ее шаги разносились прошлой ночью по коридорам с приглушенным светом. Ее глаза выбирали их из сотни похожих, ведь их души сами тянулись к Ней. Ее руки касались их сонных пальцев. Ее голос подзывал их из глубины сердца. Ее жар призывал наружу, маня прохладным темным небом и свободой звезд. И они летели за Нею. Они Ей верили...]
Анна стиснула кулаки. В висках громко шумела кровь, слюнные железы больно поджимало спазмом, от жара горели уши и щеки, он подымался от груди по шее. И душил. Она прогоняла спазм и понимала, что избавиться от него невозможно. Больно глотать, больно принимать правду. Но это все-таки она. И прошлое уже не изменить.
— Спасибо, мы уходим, — на ватных ногах Анна сделала шаг.
— Но... — доктор удивился, встретился с Джиной взглядом и остолбенел: пока вампирши уходили, его держал гипноз.#
1992г. Март, Джефферсон-сити
Кристин, (Анна по-прежнему работала психологом, прячась под этим именем, правда в другом штате), вышла из палаты больного, — мальчика одиннадцати лет, ставшего случайной жертвой домашнего насилия. Он хотел защитить мать от нападок пьяного отца, но тот схватился за нож, не ожидая, что сын вступится за нее. Отец пробил ему легкое, была большая потеря крови, операция. Но теперь все осталось позади, мальчик шел на поправку, и работа психолога было скорее потребностью матери, не желавшей, чтобы у сына остались какие-то страхи, чем необходимостью.
Женщина тихо прикрыла дверь. До утра его не хватятся, потому что порцию снотворного уже вкололи, а она, прослывшая человечным психологом, согласилась посидеть с мальчиком, пока он уснет. Никто же не знает, что он уснул навсегда. Женщина невольно улыбнулась, послала духов проверить соседние палаты, но там везде были малыши с родителями. Что-то другое, — не наличие взрослых, поднявших бы переполох после смерти чада, — остановило ее от нового опасного шага и она больше не стала никого забирать. Странное предчувствие свернулось на груди, но призрачные духи молчали, и Кристин успокоилась.
На выходе она посмотрела в большое зеркало, поправила прядь седеющих волос и удостоверилась, что не поплыли искусственные морщины, наложенные мороком. Потом вышла на стоянку, обрадовалась прохладному вечеру, запаху магнолии и моря, подошла к мотоциклу и замерла. Белой краской на баке было написано "Сука". Рядом — листок, прижатый круглым магнитом. Кристин зло сжала губы и развернула записку.
"Я знаю, кто ты и что делаешь, сука. Ты их убиваешь! Камеры все засняли, твой Хозяин будет доволен(противный кружочек со счастливой улыбкой). Если хочешь договориться, жду тебя через час в твоем тайном домике, который ты так старательно прячешь от мистера М. Целую, Зайка".
Пальцы Кристин мелко задрожали, листок затрепетал. Кто о ней узнал? Какой вампир следил? Человек, как вариант, даже не рассматривался, — не родился еще такой наблюдательный! И что именно он может рассказать ее Хозяину?
Она сглотнула, судорожно соображая, о каком именно доме речь. Смяла листок и с другой стороны заметила приписку: "Анечка, детка, надеюсь, Каратель узнает об этом последним. И тебе хватит ума уничтожить эту записку. Не разочаровывай меня, а то засомневаюсь в твоем таланте и уме". Можно выдохнуть, — ее узнали верно. Осталось убить этого опасного вампиреныша, оставить пару деталей, и противница устранена.
Женщина довольно улыбнулась, посмотрела на часы и завела мотор.
По пути она заехала по адресу, где жила соперница, послала духов удостовериться, что та, по обыкновению, сидит за кухонным столом, смотрит телепередачу о животных, размышляя о чем-то своем, и пьет кофе. Она была спокойна, вокруг золотились пушистыми клубами огненные тени, хаотично принимающие людские облики и снова падающие в общую кучу.
Спокойна и безмятежна, как всегда.
Кристин обиженно нахмурилась: почему ей живется так просто? Почему сейчас она спокойно пьет кофе, а какой-то мерзавец разоблачил столь идеальный план? Почему все это снова с ней? И оба Верховных ей благоволят. Скоро перестанут. Надо ехать.
Она завела мотор, выжала сцепление и поехала прочь. Безмятежная женщина, за которой только что наблюдала Кристин, вдруг изменилась в лице, повернулась к окну и хитро улыбнулась. Но Кристин, конечно же, ничего этого уже не увидела.