— Да, — поколебавшись, тихо призналась она. В ее голосе чудилось отчаяние. — Но пока я связана Договором, о предательстве не может быть речи, понимаешь? Если ничего не получится, у него будет полное право распоряжаться мною так, как захочет. Я на это не пойду.
— Сколько отчетов осталось?
— Два или один. Я сейчас в таком состоянии... не помню. Самый сложный остался: умереть и вернуться.
— Ты пойдешь на это?
— Я пойду на все, что оговорено. Если будет опасность, то ты и сам знаешь, что Маркус вмешается.
— Ага, любовь она такая, — Марон засмеялся, Анна сглотнула, сохраняя невозмутимость, — его радость вызывала острое желание ударить. — А что... про ребенка?
— Я не настолько сильно хочу ребенка, чтобы ложиться под... — Анна сглотнула. — Да и душу перед ним оголять хочу меньше всего. Все равно потом все узнает, — она отвела глаза, и Марон почувствовал, что сейчас перед ним несчастная женщина, которая очень хочет казаться сильной. Он подался вперед, и та инстинктивно отпрянула, неосознанно показывая, насколько ей неприятно общество подобных душ.
— Прости, — прошептала она, поняв, как ее нервное движение выглядит со стороны. Глаза увлажнились, по щеке вдруг потекла слеза и Анна сглотнула.
— Я понимаю, — прошептал Марон, отчаянно желая ее защитить, успокоить, уберечь. Те же чувства, что раньше были к Элис. Но рядом с этим огнем они расцветали новым дурманым цветком, с легкой болезненной сладостью, потекшей по венам.
— Мне нужно много времени, чтобы все закончить. Иначе я ни на что не соглашусь.
— Сколько?
— Лет десять. Я же не машинки гоняю, и не в карты играю. Сам знаешь, что силы восстанавливаются медленно, а ехать в горячие точки мне Маркус запретил. Можно было бы попросить тебя о помощи, но Маркус слишком насторожен и подозрителен. Боюсь, по запаху и виду он раскусит, чьи душонки за мной ходят. Придется собирать крохи по закуткам, и... После ее выходки, — Анна невольно посмотрела на дверь подвала: — мне теперь нужно быть особенно осторожной. Маркус и так мною не доволен. Он же думает, что... Это все я.
— Тебе нужны какие-то гарантии?
— Обязательно! Или думаешь, что я ее так просто отпущу? Твоя птичка обнаглела и должна за это заплатить.
— Я надеюсь, мы решим этот вопрос? — Марон примирительно склонил голову.
— Решим. По традиции, письменным соглашением. Если что, хочу ткнуть ей в лицо гербовой бумагой с разрешением к действию.
— И чего хочешь ты?
— Хочу? — Анна на мгновение растерялась. — Чтобы она держалась от меня подальше, и... хочу все эти годы знать о каждом ее шаге. Чтобы вздохнуть не смела без присмотра!
— И все? — Марон разочарованно поморщился.
— Неа, — Анна плотоядно улыбнулась. — Хочу поцеловать тебя у нее на глазах. Пусть знает, каково это, — смотреть на то, от чего больно душам.
— А я уж думал, — вампир резко подался вперед, склонился над Анной, прижимая ее запястья к дивану, приблизившись настолько, чтобы не отвернулась от поцелуя. — Может, мы поиграем перед нею в более... страстную игру?
Анна осталась невозмутима. Но то, как она сглотнула, как на дольше задержала дыхание, сказало вампиру больше, чем ей хотелось. Его интерес выдала полуулыбка, взгляд, скользнувший от черных глаз с небесно-алыми разводами, к губам, и легкое сжатие ее запястий. Вампирша опустила глаза и чуть отвернулась, разглядывая обивку на подлокотнике дивана.
— Если ты думаешь, что так я разозлюсь, то ошибаешься, — прошептала Анна. — Все свои души я не покажу.
— Я знаю, — прошептал вампир. — Но так хочется позлить Элис. Подыграй мне перед нею. Обещаю, далеко заходить не стану, — заговорщицки пообещал он.
Анна облегченно вздохнула и улыбнулась.
— В чем подвох? — спросила она.
— Ни в чем. Хочу попробовать, за что так трясется Маркус, — вампир неуловимо изменился. Запахло кислым и плесенью. У Анны запершило в горле, и она вдруг вспомнила, где слышала такой запах. Именно эти ноты оставила душа Андрея, — бесноватая, запертая в трухлявом дереве.
— Не думаю, что его прельстили только глаза, впитавшие три разные стихии, — ласковый шепот Марона кутал в пелену.
Хотелось зажмуриться, отдаться теплому течению его слов, музыке его сердца. Да, разве может быть такое?! Анна нервно передернула плечами, как во сне чувствуя, что мягкие губы ласкают шею, ключицу, ползут ниже. "Когда же он расстегнул костюм?" — вяло подумала она.