Не пришла. Маркус потер большим пальцем костяшки остальных четырех и, взяв карандаш, сделал наброски на новом листе бумаги. Постучал грифелем о стол, смял листок, отшвырнув его подальше.
Не вязалось.
Он взялся за газетные вырезки, разложил их по датам, сверил число загадочных смертей. Верить, что все это сделала Анна не хотелось. Или не моглось?
Если бы это была она, были бы выздоровления. Не равные смертям, но значимые. Таких не было. Маркус имел доступ в любую больницу, поэтому знал наверняка. Все пациенты уходили оттуда, не щеголяя чудесным исцелением.
А что, если Ангел ничего не помнит из-за провалов в памяти? Вампир же не видит, что и как в ней повредил его яд, между прочим, многократный.
Он закрыл глаза, откинулся назад, вытянув ноги и закрыв лицо ладонями, попытался представить, с какими чувствами все происходило, как она выбирала, как прикасалась...
Верховный помнил глаза своего Ангела, когда она приближалась к детям, знал, что с таким взглядом не убивают. Даже при заражении она, теряя детали дней, никогда не доводила жертв до смерти.
Могла ли она так измениться? С тем хладнокровным торжеством, что играла сегодня, — да, могла. Изменилась, но насколько. Только, чтобы сыграть, или чтобы убить тоже?
Дурак! Сам виноват! Сам травил, надеясь, что умрет, и все вернется обратно. Ешь теперь горечь полной горстью, гадай, какой феникс отравлен злом, да мучайся, не зная, как найти ответ без всесилия.
Он поднялся, подошел к спящей жертве, опустился на корточки, провел пальцами по щеке. Желания не было.
Раньше кровь на все давала ответ. Стоило принять, и души, взорванные чужой болью, мчались по миру, зная все и вся. А теперь и ему самому больше кровь не нужна.
Глава 8 Удар
ВНИМАНИЕ! Присутствуют жестокие сцены с подробным описанием. Сто раз подумайте, прежде чем читать.
С дороги домой Анну сбил запах, — тонкая, едва уловимая нитка. Она преградила путь возле парка. К густой горечи дешевого табака, примешивалась стальная соль и сладковато-пряный, будоражаще-знакомый запах. Только она никак не могла понять, с чем он связан. Единственное, что он будил, — желание рваться навстречу этой сладости, отбивая ее у чужака.
Вампирша несколько раз притормаживала у обочины, напрягая все чувства и вновь улавливая постоянно обрывающийся след. Перегретый воздух мешал различать ноты следа, охотница начинала нервничать. «Может, вернуться?!» — мелькнула было мысль, но тут же тревожное чувство прогнало ее.
— Миш, — Анна сглотнула, – Помоги мне. Я заблудилась.
— Ты уверена, что хочешь все это увидеть? – проскрежетал дух.
— Что увидеть? Что ты имеешь ввиду? – она встревожилась, чувствуя, как настоящее превратилось из неосязаемого времени в нечто живое, пульсирующее. Оно вздохнуло и пошло трещинами.
— А ты поглубже вдохни, — прошептал дух.
Анна задергалась. Сердце забилось так, будто приготовилось выскочить из груди. Охотница заставила себя успокоиться, но внутренний приказ вызвал отчаянную мигрень. Она выдохнула через рот, прикрыла глаза и как можно глубже вдохнула. Нос распознал странную смесь крови и… спермы. А еще молока. Откуда бы взялось молоко, вампирша подумать не успела. Она соскочила с байка, бросилась в чащу. Сознание еще обрабатывало информацию аромата, зато подсознание уже знало: охота идет за насильником.
[Маркус был в спальне, когда сдавило горло. Он схватился за него, оседая на пол, понимая, что боль фантомная, чужая. В глазах потемнело, из черноты полетели мелкие огненные блики.
— Анна, — прошептал он, борясь со спазмом, лихорадочно соображая, где телефон.]
Анна бежала, спотыкалась и перепрыгивала через ветки и камни. Она не слышала ничего вокруг: только сопение мужчины, которое прорывалось сквозь чащу, и хруст ломаемых веток. И ни звука от женщины.
"Не успею! Не успею!" — про себя всхлипывала Анна.
Преступник уже услышал ее. Он бежал и теперь вампирша ни за что не остановится.
[— Марк! — из гостиной крикнул Антон.
Маркус совсем забыл, что просил его приехать. Он попытался крикнуть в ответ, но из горла донесся только хрип. Руки ослабли, Верховный царапнул ногтями пол.