— Иди, — с нажимом повторила она, но мужчина только усмехнулся.
Кристин фыркнула, прошла на кухню, заварила чай прямо в чашке. Все это время Маркус стоял на пороге, отмечал её нервные резкие движения, и ждал, когда о нём вспомнят. Не вспомнила. Верховный молча сделал себе растворимый кофе, который терпеть не мог. Девушка поняла, что отделаться от него снова будет непросто.
— Ты… один? — спросила она, сделав большой глоток обжигающего напитка. Стиснула зубы, унимая во рту боль.
— Я никогда не бываю один, — он помолчал. Хотелось съязвить, но не стал. — Он тоже приедет, но чуть позже. Здесь только Павел.
Помолчали. Девушка сглотнула.
— Как он?
— Уже лучше. Ему непросто далось расставание. Если бы не твоя одержимость…
— Ты знаешь, что я не отступлю? — Кристин почувствовала, что закипает. Пара глубоких вдохов — и сердце вернуло ритм. — Так было лучше для всех. И ты знаешь, что иначе было нельзя. У нас не было выбора, мы бы извели друг друга…
— Я-то знаю. А он — нет, — Вампир подошел к ней вплотную. — Анна, Антон по-прежнему тебя любит, и коротких встреч слишком мало для его покоя.
— Я знаю, — она отставила чашку на стол. — Но назад не вернусь.
Ей стало душно от его присутствия, и девушка вышла из кухни.
— Мне сказали, что ты навещала мальчика. Разве ты не знаешь, что это запрещено?
— Он меня не видел. У него был день рождения.
— Неважно! Он не должен знать, что его мать жива. Для него ты погибла, помнишь?
— Помню, Маркус, я всё помню! Хватит твердить мне одно и то же. Я всё равно не перестану ездить домой. Мне нужно знать, что с Дэвидом всё хорошо.
— Даже если я вмешаюсь? — Вампир опасно сузил зрачки.
— Я за сына тебе глотку перегрызу, понял? — Анна с ненависть посмотрела ему в глаза. — И уберись, наконец, из моего дома! Ты меня достал!
— Нет, — коротко возразил Маркус и прошел к своему креслу.
Временами её невероятно раздражало право Верховного Вампира находиться там, где ему хочется, и именно столько, сколько он сам решит. Конечно, наделенная особыми привилегиями, Анна могла настоять на своем и со скандалом выставить его вон. Но потом представила, как он слопает её эмоции и как ярко потом станут гореть небесные глаза, и смирилась. Она недовольно зарычала:
— Что ж, ты сам меня вынудил.
Вампирша стала раздеваться. Неторопливо и медленно, позволяя мягким складкам ткани соскальзывать по коже, очерчивать плавные изгибы тела. Она знала, какая поза наиболее выгодна, как изогнуться лучше, и с видимым удовольствием играла соблазнительницу. Глаза и поза Маркуса не выражали ничего, что могло бы говорить о победе вампирши. И даже брюки его, кажется, стали еще свободнее. Анне захотелось швырнуть в него чем-то тяжелым, чтобы добиться хоть каких-то эмоций, но вместо этого она легко освободилась от лифчика и трусиков и улыбнулась настолько невинно, будто невзначай позабыла, что не одна в комнате.
— Всё? — разочарованно спросил Вампир.
— Всё, — Анна проглотила досаду, добавила голосу утробности. — Теперь я иду спать. Одна. И абсолютно голая. А ты — делай, что хочешь.
Маркус вдруг резко поднялся и, не успела вампирша опомниться, как он прижал её к себе, чувствительно укусил за шею, губами скользнул к скуле.
— А ты перестала меня бояться, — змеистый шепот полз по коже, вызывая дрожь.
— Я и раньше не очень-то боялась. Ты меня всё равно не тронешь, — голос вампирши был удивительно спокоен.
— Разве?! — Верховный искренне удивился, провел ладонью от талии вверх, очертил грудь, нащупал сосок и нежно сжал. Анна невольно свела ноги. — Сколько ты уже держишься? Запах желания меня не обманет, — прошептал он.
— Год.
— Сколько Антона не видишь?! Милочка, да ты хранишь ему верность.
— Это не твоя забота…
Маркус моргнул и возникло видение. #Нежные пальцы ползут по его телу, расстегивают пуговицы на рубашке, касаются шрама на ребрах. Никаких запретов. Ладонь двигается дальше, ласкает мышцы, проводит кончиками пальцев узкую линию по ложбинке позвоночника. Настойчивые пальцы ныряют под линию брюк.
— Подожди, — Вампир закатывает глаза, хватает девушку за тонкие запястья.