— Нет, сегодня ты останешься со мной. Тебе же нечего бояться. Или есть?
— Твои глаза пугают, — она не хотела его обманывать, — живые слишком.
— Ты просто видишь меня в другой обстановке. У Антона спроси, он подтвердит, что в спокойном состоянии мои глаза всегда, как у человека. И страха рядом со мной нет. А то, что я так смотрю на тебя, — женщина невольно сглотнула, — так этому тоже есть объяснение. Ты — мой Ангел, в котором горит живое пламя душ. Разве мне не должно быть интересно, чем и как ты живешь, что тебя печалит и радует? Так что выкинь глупости из головы и позволь мне позаботиться о тебе. А завтра все станет прежним, и ты сможешь ненавидеть меня сколько угодно, — Вампир улыбнулся и Анна покорно вернулась на место.
Спустя полтора часа, когда их тела пережили несколько масок с аромамаслами и новую порцию массажа, вампиры валетом лежали на воздушной кровати, занимавшей половину спальни. Маркус был в легких пижамных штанах, а Анна в непрозрачном коротеньком платьице. Они положили головы на плечи друг друга и их щеки соприкасались, но позволяли не видеть друг друга.
Верховный ощущал, что Анну тяготит его близость, но не спешил менять игру. Когда она поворачивалась, волосы щекотали его, но Маркус вдруг поймал себя на том, что хочет, чтобы эти мгновения не кончались никогда. От его дыхания Анна подрагивала, кожа покрывалась мелкими пупырышками, но не от страха, — она не торопилась себе признаться, что эта интимность ей нравится. И от этого нового чувства женщине было жутковато.
— Что будешь делать дальше? — промурлыкал он, подражая разнеженному состоянию.
— Не знаю. Перееду куда-нибудь, побуду одна. Только...
— Да, не буду я преследовать, делай, что хочешь, — Вампир зевнул. — А как твои кошмары?
— Почти нет. Мы когда с Антоном расстались, я все боялась, что они вернутся. Но вернулись только сны...
— Обо мне? — Верховный насторожился.
— О прошлом, — Анна покраснела от внезапного откровения, но юлить было поздно. — Частями, обрывками... Я их не понимаю.
Маркус закинул руку за голову, коснулся Аниного плеча, перебирая пальцами, стал подбираться к локтю. Вампирша поняла намек, чуть дрогнув, повернула к нему ладонь, в которую мужчина тут же вцепился, успокаивающе провел пальцами по запястью, ловя участившийся пульс и напрягшиеся от яда вены.
— Я когда-нибудь все тебе расскажу, — прошептал он. — Но если что-то хочешь, спроси сейчас.
— Зачем тебе вампиры? Ты и сам хорошо справляешься. Бываешь в нескольких местах одновременно, а так нужно духами делиться, которые...
— Продолжай, — он улыбнулся и ласково провел по ее коже: сработали все компоненты отвара!
— Они же следят, чтобы все было по правилам? Мне кажется, это жутко неудобно: контролировать всех, чтобы не оступились — Анна потянулась.
— Вампиры появились случайно. Поначалу мне было скучно, потом — одиноко. Казалось, что количество позволит чувствовать себя... среди своих. Да, и слуги они удобные, особенно для всякой "грязи". А контролировать у других нужно только самые сильные души. И то, сейчас это уже только формальность.
— Рабство в крови?
— Да, — шепнул Маркус, коснувшись губами ее щеки, Анна вздрогнула, резко осознав, о чем шел разговор.
Она сглотнула. Ей безумно хотелось расспросить еще о тайнах, об обрывочных снах с дикими племенами и кровавыми ритуалами, о голосе, что шепчет из далеких веков. Ей хотелось воскликнуть, что она знает о его играх, о порошках, что Вампир подмешивает в чай, чтобы она забылась покоем, чтобы стала болтливой.
Нет! Не сейчас. Марк любит играть, но и сам не замечает, как все делает по правилам. Своим, установленным когда-то очень давно, но правилам. И он их почти не нарушает!
Молчание затянулось, Анна прикрыла веки, притворяясь спящей.
— Анна, — Маркус выдержал долгую паузу, — что, если бы можно было все вернуть? Ты бы тогда... подписала? — молчание. — Ангел мой, ты спишь?
— Угу, — слабо прошептала вампирша, поворачиваясь на бок.
Вампир осторожно приподнялся на локте, и какое-то время изучал ее лицо. Потом поцеловал женщину в висок и поднялся. Вскоре он вернулся, накинул сверху бежевый пушистый плед, осторожно уложил вокруг ее лица, изучая, как расслабились его черты.