Она и рада бы их не знать, но изголодавшиеся, застрявшие в забвении души пропавших без вести, все не могли остановиться. И чем дольше они говорили, тем красочнее и живее становились их воспоминания, а с ними — меньше жалости в глазах вампирши.
"Добро должно быть с кулаками и черствым сердцем, — вспомнилось ей напутствие Маркуса. — Только тогда оно станет сильнее земных предрассудков и пресловутого зла. Парадокс, но если ты не умеешь притворяться, не удастся тебе сохранить в душе добродетель". Этот жестокий урок Анна усвоила очень давно, но только сейчас смысл фразы стал ей понятен.
— Ты кто? — жертва, наконец, ее увидела и, подобно многим, сразу перестала чувствовать угрозу. Слишком уж безобидно смотрелась вампирша. Анна улыбнулась.
— Че ты ржешь? — мужчина раздраженно передернул плечами. — Что тебе нужно?
— Мне нужен ты. Точнее умения, которыми ты обладаешь. В ответ я подарю тебе вечность, которая омрачится несколькими правилами и твоим беспрекословным подчинением.
Аура жертвы вспыхнула яростью. Он задергался еще отчаяннее, но стул, намертво приваренный к полу, даже не скрипнул. Анна смотрела на его потуги с презрением: столько пафоса и откровенного вызова в начале, а теперь — тупое отчаяние и безысходность. Неужели он еще не понял, что это конец? Его жертвы были куда сообразительнее. Устал он тоже быстро: что такое час для серийного маньяка с его послужным списком?! Этот факт разочаровал охотницу — она ждала отчаянного сопротивления.
— Мы поговорим, когда ты устанешь, — отчеканила женщина, пройдя вдоль стены.
Уильяму очень хотелось быть сильным, он даже пытался с нею шутить. Но скоро понял, что шутки бесполезны, к угрозам она равнодушна, а сил сопротивляться почти не осталось. Он попросил пить. Женщина налила в кружку воды, принесла ему, помогла хлебнуть. От того, что в ее глазах чудилась ледяная пленка, Уильяму стало не по себе.
— Кэтрин говорит, что тебе нельзя много пить. Потом от вида крови тебя иногда тошнит.
— Кэтрин? — мужчина сглотнул.
— Да. Та, которую ты убил шестой. Помнишь, у нее еще волосы до плеч, — Анна показала длину, — каштановые, кажется. А еще от нее в тот день дико пахло луком.
— Да кто ты, мать твою, такая?
Вампирша подошла к нему близко-близко, положила ладони на сведенные колени и лицо ее максимально приблизилось.
— Я — твой ужас и страх, — лукаво улыбнулась она. — Но сегодня я подарю тебе жизнь вечную, за которую ты мне когда-нибудь скажешь большущее спасибо.
— Ты что-то говорила про условия, — он непроизвольно сглотнул, не в силах отвести глаз, желая растянуть сладкое, ускользающее мгновение жизни.
— Все потом. Сначала поцелуй, — вампирша обнажила клыки.
***
Он резко открыл глаза. Они сразу стали широкими и удивленными, как у ребенка, впервые увидевшего красочную картинку. Мужчина восторженно осмотрел потолок, потом стены, хотя ничего впечатляющего там не было. Потом с трудом поднял руку и долго изучал ладонь, словно до этого она ему не принадлежала. Каждое движение, каждый звук наполняли его тело волнительной дрожью. Анна смотрела на него ссверзу вниз с упоением, впрочем, не забывая об осторожности. Наконец, он заметил вампиршу и широко, с особой, теплой радостью, улыбнулся ей.
— Анна! — выдохнул он и его лицо просияло. Вампирша ответила ему настороженной улыбкой. Душа была ей знакома, но как она поведет себя в новом теле невозможно предугадать.
— Привет, — сказала она. — Как самочувствие?
— Странно. Я столько не был... живым, — в голосе мужчины смешались противоречивые чувства. Видимо, он еще не совсем понимал собственное тело.
— Теперь тебя зовут Дэн. Прости, имя выбрала сама. Всё-таки мне с тобой жить, — ласково объяснила Анна.
— Отлично! — не задумываясь, ответил он. — Не хочу быть Лазарем. Слишком старомодно и... по-библейски.
Вампирша понимающе кивнула. Голодный, чуть жестковатый блеск глаз не позволял усомниться, что их обладатель вряд ли пойдет по смиренному пути своего тезки. Что ж, она и сама знала, на что шла.