— Опять за свое? Даже сейчас об этом помнишь! — взгляд Анны обещал, что она мысленно сломала ему что-то важное. — Пусти меня!
Пальцы Вампира теребили ее набухшие губки. Он улыбнулся:
— И не подумаю! Ты должна мне, помнишь?
— Я за твое тело не отвечаю, — вампирша уперлась в его грудь.
— А я за твое — очень даже. Разве я могу позволить, чтобы мой Ангел мучился неудовлетворением и тянущей болью внизу живота? Думаешь, после всего я позволю тебе страдать? Слишком много разочарований для нескольких дней. Пора бы уже стать счастливой.
Нежные, чуть шероховатые с тыла пальцы Вампира вошли в плоть. Мягкие складки налились и приоткрылись, пропуская их внутрь. Ловкое поглаживающее движение, — манящее, тягучее, зовущее отдаться соблазну. Сквозь рубашку Маркус почувствовал, как затвердел ее сосок. От сосредоточенности, сбиваемой желанием, он его почти не видел. Перед глазами алели только Ангельские губы, — приоткрываемые, прижимаемые зубами, ласкаемые острым язычком, который его отчаянно хотелось укусить.
Анна запрокинула голову, приподымаясь, изгибаясь навстречу Вампиру. Он скользнул губами по ее подбородку, чуть прикусил, призывая новую волну желания. Стон. Каждая пора вампирши пульсировала золотистой точкой. Пальцы нажимают сильнее, проводят по напряженному нутру. Анна изогнулась, охнула.
— Больно, — прохрипела она, не заметив, как изменился взгляд Верховного. Теперь глаза его стали темны и от неба не осталось даже осколка.
— Прости, — он прижал ее крепче, потерся щетиной о скулу, нырнул языком в раковинку ушка.
Анна выдохнула счастье, застонала, впиваясь ноготками в мужскую спину, подтягиваясь за ним, когда он слегка отстранился.
— Легче, — фыркнул он, наращивая темп. Закрыл глаза, позволяя пальцам задать ритм, ощупью найти розовые, особенно чувствительные выпуклости и бугорки.
Минута, другая. Пальцы резко скрючились от судороги, боль пожаром поползла вверх по руке. Маркус скривился, открыл глаза и замер, не сразу сообразив, что комната горит. Души Анны вырвались из-под контроля, вскинулись алыми завитками, и диким, беснующимся пламенем.
Ничего не будет прежним.
Маркус пришел в себя, заставил пальцы повиноваться, — ласкать, мять, поглаживать. Его Ангел должна быть довольна. Его Ангел должна верить. Только ему. Только Его.
Анна изогнулась, до хруста сжимая ногами его ладонь, от ее громкого выдоха ему стало жарко. Как в спасение, она вцепилась пальцами в его волосы. Повинуясь желанию, Маркус приподнял ее, крепче прижимая к себе, мягко вернул на кровать.
— Если каждый раз будет так горячо, готов повторять это ежедневно, — пробормотал он и попытался отстраниться. Вампирша и не думала его отпускать.
— Слушай, пусти меня, — шутливо начал возмущаться Верховный.
— Не могу, мне так стыдно, — Анну накрыло хохотом, она закрыла лицо руками, отвернулась, пряча глаза. И то, что по щекам предательски катились слезы.
Все кончено.
— Да ладно тебе. Прошлый раз мне было стыдно, так что один-один. Это было как... Я покажу как-нибудь. Обещаю, тебе понравится, — ему не хотелось смущать своего Ангела. Маркус поднялся. — Буду ждать тебя внизу, ладно? Думаю, ты голодна.
Он наигранно улыбнулся, торопливо ушел. И только за дверью посмотрел на правую руку. От запястья к локтю ветвился слабый серый след, так похожий на тот, что оставил у Анны его яд.
Маркус протер глаза, коснулся пальцами роговиц, зажмурился. А когда снова поднял веки, глаза стали прежнего лазурного оттенка.
***
— Так что там за условия? — Анна до сих пор прятала глаза, старательно жуя сытный завтрак, но говорила так спокойно, что Маркус чуть не подавился.
— А ты серьезно настроена, — откашлявшись, пробормотал он.
— Так... У кого учусь, — фыркнула вампирша. Ей нравился азартный огонек, уже отразившийся в глазах Хозяина.
— Полчаса назад стеснялась смотреть мне в глаза после нашей близости, а сейчас...
— Марк, пожалуйста. Мне стыдно и... разговор этот неприятен, — вампирша замялась. — Ты прав... Надо было давно себе кого-то найти, но... Мы сейчас не об этом. Не смущай меня, пожалуйста.